Истукан - Михаил Тырин

– Ну и что? – медленно проговорил он. – Можно подумать, что вы вернетесь отсюда домой такими добренькими, такими хорошенькими. И я с вами точно такой же, и орать перестану, да?

– Насчет вас – не знаю, Николай. А мы – да. Посмотрите вокруг – это все милейшие замечательные люди. Видите того бородача, который грызет кость? Он детский врач. Очень хороший врач. А его жена – она тоже здесь – режиссер народного театра.

– А я, значит, плохой?

– Я этого не говорил, Николай. Все зависит от того, насколько вам удастся главная задача – выпустить все звериное и не перемешать его с человеческим. Поймите меня правильно. Ударить человека дубинкой – это звериное. А выстрелить в него из-за угла – это уже человеческое. Здесь у нас дозволено быть жестоким, но это должна быть животная жестокость, а не человеческая.

– И чем она отличается?

– Человеческая страшней, отвратительней. Она замешена на корысти, на жалких страстишках, интригах, желании выпятить себя. У животных нет этого. Битвы за самку или за право быть вожаком стаи – совсем другое. Они продиктованы необходимостью, а не амбициями.

Колян помотал головой, не в силах сообразить все разом.

– Не думайте слишком много, Николай, – посоветовал академик. – Вы все поймете сами, когда придет время. Продолжайте веселиться – Праздник первого огня в самом разгаре...

* * *

Утро выдалось тихим. Колян с Гошей крались по залитому туманом лесу и вполголоса переговаривались. Ночь была полна плясок, веселья, шума, и поспать удалось самую малость – может быть, час... Но Колян не чувствовал себя усталым. Наоборот, хотелось действовать, бежать, прыгать и карабкаться. Каждый мускул был полон живой игривой силы. Коляну все больше нравилось быть дикарем.

– Я думал, море ближе, – сказал он.

– Не спеши. Будет море. Оно нам сейчас и не нужно. Думай лучше о деле.

Оба выслеживали животное. Охотники племени разбились по два-три человека и растянулись по лесу, чтобы по единому кличу молниеносно собраться в разящую яростную стаю и настигнуть добычу. Естественно, каждому хотелось первому увидеть животное. Колян, впрочем, воспринимал это как дурачество. Никаких животных, кроме бродячих собак, здесь, по его мнению, не водилось. Тем не менее игра была интересной.

Они вышли на террасу холма, на которой не росли деревья. Оба одновременно остановились, прислушиваясь и приглядываясь.

– А вон и море, – тихо проговорил Гоша.

Колян долго всматривался в клубы тумана, пока не заметил голубую искрящуюся полоску вдалеке. Море было далеко. Вчера вечером он был уверен, что оставил машину едва ли не на берегу, а сегодня все расстояния оказались смещенными.

– Эй! – встрепенулся он. – А там что? Пожар, что ли, гляди...

– Это не пожар. Это вулкан. Не бойся, он уже давно молчит, только дымится.

– Вулкан? – пробормотал Колян. – Откуда вулкан? Вчера же не было.

– Всегда был, ты просто не видел.

Солнце поднималось над горизонтом, и туман редел буквально на глазах. Вскоре можно было разглядеть еще троих охотников, которые также остановились на уступе холма и любовались морем. Было что-то завораживающее в этом молчаливом стоянии дикарей, у ног которых расстилалась целая страна – и лес, и горы, и полоска моря, и даже вулкан. Впереди не было ни домов, ни кораблей на синих волнах. Колян даже обернулся, чтобы убедиться, что привычный мир никуда не делся.

Мир был на месте. Далеко на пологих склонах утопали в зелени угловатые корпуса гостиниц и санаториев с узкими глазами-окнами. Они были видны неясно, словно через матовое стекло. И дело заключалось даже не в тумане, мешающем видеть, а в чем-то еще.

Прошедшая ночь заглушила, почти отсекла память о том, что в мире есть что-то, кроме леса, костра, лю-дей, завернутых в шкуры. И белые здания на холмах казались чем-то чуждым, зловещим – оплотом языческих богов, владеющих землей. Наверно, в этом и заключалось чудо Приобщения, о котором вчера говорили.

Колян отвернулся – и признаки цивилизации тут же ушли из памяти. Просто испарились, как что-то второстепенное, не заслуживающее внимания.

– Ну, побежали, – сказал отдохнувший Гоша.

Они спрыгнули с уступа и снова углубились в лес. Не прошло и десяти минут, как неподалеку послышались крики и треск ломаемых веток.

– Дичь! – заорал Гоша и первым устремился в чащу.

Через минуту лес вокруг наводнился охотниками. Колян поднажал и вскоре оказался в числе первых. Еще ни разу в жизни он не испытывал таких потрясающих ощущений. Он забыл, что у него есть имя, тело, дом, машина, дубинка, наконец... Он превратился в дух, несущийся среди деревьев, и готов был снести, сломать любое препятствие перед собой.

Силы, казалось, утроились, когда за листвой замелькало большое тело животного. Оно было в панике. Оно отовсюду слышало крики и топот и не знало, куда бежать. И потому двигалось то зигзагами, то кругами. Колян выскочил сбоку из-за кустов, взревел и с размаху ударил животное дубиной по хребту. Оно осело на мгновение, но затем перекатилось по траве и отскочило вбок. Замерло на миг – и помчалось в чащу, прямо навстречу стае охотников.

Крики зазвучали громче. Колян пробежал несколько десятков метров и увидел, что охотники окружили животное и по очереди совали в него свои палки и копья. Сильно ударить никто не решался, опасаясь рогов и копыт отчаявшегося существа. Колян с ходу огрел зверя по голове, и тот упал на колени. Тут же налетели остальные дикари. Добивали все вместе – каждый теперь стремился показать свою силу.

Через несколько минут убитое животное уже тащили на стоянку, где дымились костры и стояли вкруг шалаши. От внимания стаи не ушло, что заполучить добычу во многом помогли ловкость и решительность Коляна, и он с гордостью ловил на себе одобрительные взгляды. Он шагал, окрыленный своей первой победой, поглядывая на животное, привязанное к толстой жерди. Ему не было никакого дела, как оно называется – олень, зубр или, может, даже горный козел. Главное – была еда, а еда – праздник для племени.

Увидев добычу, женщины-дикарки оживились, забегали по деревне, собирая все для приготовления ужина. Появились и сучья для большого костра.

Колян присел под деревом, перевел дух. Невольно обратил внимание, что несколько молодых дикарей тут же устроились неподалеку. Правильно – молодость всегда стремится быть рядом с силой. Колян чувствовал себя бодро. Усталость была приятной, легкой. Хотелось передохнуть – и снова действовать.

– Я смотрю, вы уже начали приобщаться, Николай, – послышался рядом добродушный голос академика.

Крафт сел рядом, с интересом посмотрев в лицо Коляну.

– А че? – пожал тот плечами. – Нормально все.

Он заметил, что сидящая рядом молодежь старается ловить каждое его слово и жест.

– Нормально? – усмехнулся академик. – Что ж, продолжайте в том же духе.