Бульдожья хватка - Роберт Бейли

Но работа в крупной компании Бо не прельщала. Отправлять закон он хотел только в одном месте – через три месяца после выпуска вернулся в Пуласки и стал вольным стрелком. Том так никогда толком и не выяснил, почему Бо потянуло к родному дому. Однажды он задал прямой вопрос, но Хейнс только пожал плечами и сказал: «Незаконченное дельце».

Так или иначе, двадцать четыре года спустя Боцифус стал самым грозным адвокатом потерпевших к югу от Нэшвилла. Его достижения в суде были поразительными: он проиграл только одно дело, а побед было не счесть, но при этом Бо никогда не забывал, каким был его путь к успеху. И благодаря кому он этого успеха добился.

Несколько раз в год бывший студент навещал Тома, оставался у него в дни футбольных матчей по выходным. Том был у Бо на свадьбе, великан нес гроб Джули на похоронах – единственный из старых учеников, кого Том об этом попросил. Бо не один раз говорил Тому: «Если вдруг что случится, если вдруг что понадобится, у меня к вам большая просьба. Как помолитесь Богу и поговорите с Иисусом, зовите Боцифуса».

Том всякий раз над этой фразой смеялся, но жизнь распорядилась по-своему. И Бо сдержал слово.

Он приехал в трудную минуту.

* * *

На то, чтобы вдохнуть в жилище жизнь, ушли все выходные. Бо орудовал газонокосилкой; пришлось сделать два полных круга по солидному двору. Том наводил порядок в доме, вызвал людей из сервисной компании включить отопление. Они также прокатились за пределы фермы, и Хейнс срубил дерево на дрова. Макмертри не ходил по окрестностям давным-давно, и теперь с изумлением увидел, как вокруг все разрослось. Им попалось несколько оленей, они услышали – ошибки быть не могло – вой рыси, и даже Боцифус удивленно поднял бровь.

В воскресенье вечером Том приготовил на шампурах мясо, и на веранде позади дома мужчины пили пиво и делились воспоминаниями. Для февраля температура была вполне комфортной, градусов пятнадцать тепла, и впервые за несколько недель Том по-настоящему смеялся. С трапезой было покончено, солнце давно скрылось, Бо передал Тому сигару и зажег свою. У ног посапывал Массо. Гигант выпустил клуб дыма и внимательно посмотрел на Тома.

– Как прошла операция?

Макмертри опустил глаза, чувствуя, как душевный подъем ослабевает.

– Вроде бы лучше некуда. Билл сказал, что удалил все, биопсия первоначальный диагноз подтвердила. Уплотнение второй степени, но поверхностное.

– То есть?

– Это лечится.

– Так это же здорово, да? – спросил Бо, заметив, что Том чуть скис.

– Да уж лучше альтернативы.

– Точно, – согласился Бо с улыбкой. – Что будете делать дальше?

Том прикурил от сигары Хейнса и пожал плечами:

– Не знаю. Надо для начала пролечить этот чертов рак. Это, – он указал на сигару, – едва ли на пользу.

Бо засмеялся.

– От одной ничего не будет. Сколько продлится лечение?

– Первый сеанс – в следующую пятницу. Билл передал меня в урологическое отделение в Хантсвилле, доктору Кевину Бэнксу. Я эти сеансы назначил на пятницу, чтобы твоя рабочая неделя не сильно страдала.

– Профессор, если надо, я все отложу и буду возить вас по понедельникам.

– Знаю. Просто так будет легче.

– Ладно, первый сеанс в пятницу. Что дальше?

– Один круг – четыре сеанса; значит, еще три. Два месяца перерыв. Потом еще четыре. Два месяца перерыв. Еще четыре. Потом обследование, ничего ли не осталось. Если все чисто, отпускают на все четыре стороны. Каждые полгода обследоваться повторно.

– И что, так можно прожить еще тридцать лет?

Том кивнул.

– Если верить Биллу – да.

– А после лечения человек тридцать шесть часов должен лежать?

Макмертри выпустил облако дыма, отхлебнул пива.

– Ты мне допрос устраиваешь?

– Просто хочу понять. Тридцать шесть часов?

– Да.

Бо отложил сигару в пепельницу, упер локти в стол и подался вперед.

– Тогда есть вопрос. Почему вы здесь, Профессор? Вам надо быть в Таскалусе, бороться за свои права, вас должны восстановить на работе. В ближайшие три месяца из шести вы потеряете на лечение полтора дня в неделю. Но остальные пять с половиной дней вы в норме! И еще три месяца вы в норме. Вас же не приговорили к постельному режиму. Вы неделю как после операции, но эти два дня вкалывали не хуже меня – так ведь я на двадцать лет моложе! – Он умолк, откинулся назад. – И в чем дело, Профессор? Сдаваться без боя – не ваш стиль.

Том вспыхнул.

– Я и не сдаюсь. Просто в Таскалусе сейчас – полный цирк. Журналистам подавай интервью, они строчат статьи, меня обвиняют черт знает в чем. Не хочу я торчать там им на радость – тем более с раком. Вот и решил, что надо на все это положить с прибором.

– Да, с этим я согласен. Но вы же сами нас учили – бей первым, и сильно. Не получилось первым – бей противника в два раза сильнее, чем он тебя. Джеймсон и совет директоров ударили первыми, но мы можем нанести удар покрепче – подать на них в суд. У вас же бессрочный контракт. Вас выперли за какую-то хрень. Нарушение контракта в чистом виде; возможно, еще и мошенничество.

Том улыбнулся, покачал головой:

– Бо, спасибо за поддержку. Но от этого будет только хуже. Пресса меня просто растерзает. Да я и сам не уверен, что хочу дальше преподавать. Сейчас в моей жизни такой период, что я точно не знаю, чего хочу.

– Значит, будете просто ждать?

Макмертри пожал плечами.

– Чего ждать-то? – настаивал Хейнс.

– Не знаю. Если лечение не сработает… – Том остановился, не желая произносить очевидное. – Бо, мне шестьдесят восемь лет. Жена умерла. Я потерял работу, и я болен – куда мне браться за что-то новое? Возможно, я приехал сюда, чтобы…

– Так-так, ладно. Это уже смахивает на песню в стиле кантри. – Бо замолчал, отпил пива. – Но я теперь понял, что у вас на душе. Ясно.

– Тебе ясно?

– Угу.

– Тогда расскажи мне. Потому что сам я без понятия.

– Это как в футболе между третьей и четвертой четвертями. Команды поменялись сторонами, по телевизору идет реклама, а зрители по обе стороны поля демонстрируют четыре пальца[5]. – Боб убрал большой палец и поднял остальные четыре над головой. – Намек понятен?

– О каком этапе игры идет речь, я понял. Но куда ты клонишь?

– Вы и есть сейчас на этом этапе игры. Ферма. Глушь. Вы за кромкой поля. Сейчас начнется четвертый тайм, но вы еще за боковой линией. – Бо сделал паузу. – Еще идет реклама.