Почему у женщин при социализме секс лучше. Аргументы в пользу экономической независимости - Кристен Годси

Невозможно отрицать, что американская культура меняется, но нужно признать, что она меняется намного медленнее, чем во многих странах того же уровня развития. В 1990 г. лишь 7 % членов Конгресса США составляли женщины. В 2015 г. этот показатель увеличился до 19 %. По сравнению с некоторыми скандинавскими странами демократического социализма «страна храбрых»[78] поразительно неповоротлива. Доля женщин в шведском парламенте выросла с 38 % в 1990 г. до 44 % в 2015 г. В Норвегии 36 % членов парламента в 1990 г. и 40 % в 2015 г. были женщинами. В Дании соответствующие показатели составляют 31 % (1990 г.) и 37 % (2015 г.), в Финляндии – 32 % и 42 %. Исландия удостоилась звания страны с почти полным гендерным паритетом: доля женщин-парламентариев там увеличилась с 21 % на 1990 г. до 48 % на 2015 г. Откуда такая разница? Ответ прост – квоты[79].

В отношении женщин-лидеров в корпоративном мире Соединенные Штаты отстают еще сильнее. Хотя женщины составляли в 2016 г. 45 % сотрудников ведущих компаний Fortune 500, они занимали только 21 % мест в советах директоров и представляли лишь 11 % лучших работников. Сравните с Норвегией, где благодаря строгим законам о квотировании состава советов директоров 42 % мест в них заняты женщинами. В Швеции этот показатель достигает 36 %, в Финляндии – 31 %. Однако даже в странах демократического социализма, таких как Швеция, проникновение женщин в среду топ-менеджеров идет туго; в 2012 г. доля женщин на высших руководящих позициях оставалась менее 15 %. В 2014 г. The Wall Street Journal сообщил, что только в 3 % из 145 крупных компаний Северной Европы генеральными директорами являются женщины. Хотя у женщин есть образование и опыт, высшие руководящие посты в бизнесе повсеместно остаются мужскими. Единственный путь сломать это сохраняющееся доминирование – законодательство, обязывающее или эффективно стимулирующее гендерный паритет топ-позиций[80].

Что можно сказать о социалистических странах? Хотя там были предприняты важные усилия по продвижению женщин на высшие посты и, безусловно, поддерживалась идея, что женщины могут и должны быть во власти, ситуация осложнялась специфическим характером правления в восточноевропейских странах XX в. Во-первых, несмотря на квоты для женщин в парламентах и центральных комитетах коммунистических партий большинства государств, состав элитного Политбюро, обладавшего реальной властью, оставался преимущественно мужским. Во-вторых, хотя на местном и муниципальном уровне участие женщин в политике возрастало, оно было ограничено централизованным характером однопартийного государства. В отношении управления государственной экономикой картина также была неоднозначной. Право принятия решений оставалось в руках лиц, осуществлявших централизованное планирование, то есть по большей части (если не исключительно) мужчинами. Однако в каждой стране были свои приоритеты, и некоторые сектора экономики были более доступны для женщин-руководителей. Женщины преобладали в сферах медицины, юриспруденции, науки и банковской деятельности, и на символическом уровне, по крайней мере, страны государственного социализма действительно могут похвастаться великолепными достижениями выдвижения женщин на высшие посты в сравнении со странами Запада[81].

★

В отличие от капитализма, распределяющего богатство общества в рамках конкурентной модели, социализм поддерживает эгалитарную идеологию. Социальное неравенство считается неизбежным побочным продуктом частной собственности на средства производства: заводы, оборудование, технологии, интеллектуальные достижения и т. д. Капиталистическая экономика порождает все увеличивающийся разрыв благосостояния между владельцами средств производства и работниками, для удовлетворения собственных базовых потребностей вынужденными продавать свой труд за сумму, меньшую, чем создаваемая ими ценность. Постоянная эксплуатация людей, работающих, чтобы выжить, увеличивает богатство верхушки; богатые богатеют все быстрее и контролируют все больше средств производства. Социалистическая политика останавливает этот рост неравенства при помощи ряда механизмов, в том числе создания предприятий, находящихся в государственной или коллективной (кооперативы) собственности, и (или) перераспределения богатства посредством прогрессивного налогообложения и организации бюджетной системы социального обеспечения, не допускающей нищеты. За исключением поддержки интересов бедного большинства в противовес богатому меньшинству, в социалистической идеологии нет ничего, что давало бы одной социальной группе привилегии перед другой. Эмансипация женщин являлась фундаментальным принципом социалистического видения с самого момента его возникновения (несмотря на то что классовой идентичности женщин всегда отдавался приоритет перед их гендерной идентичностью).

Мысль о том, что мужчины и женщины могут разделять политическую власть, коренилась в самых ранних воплощениях социалистических идей после Французской революции. В 1820-х и 1830-х гг. последователи социалиста-утописта Сен-Симона организовали в Париже маленькую религиозную коммуну, где объединяли свои доходы и жили сообща. Лидер раннего этапа движения Проспер Анфантен являлся «епископом» коммуны; он предложил разделить свои властные полномочия с женщиной «епископессой». В отличие от Мэри Уолстонкрафт[82] и Джона Стюарта Милля[83], основывавших свои аргументы в пользу равенства полов внутренней рациональностью мужчин и женщин, сенсимонисты считали, что мужчины и женщины имеют разную, но взаимодополняющую природу и что власть, как духовная, так и политическая, требует присутствия обеих половин человечества. После внутренних дебатов взгляды Анфантена возобладали, и во главе расширившейся сенсимонистской общины должен был встать «двойной епископ» – живое воплощение мужских и женских признаков Бога. Все руководящие должности предполагалось разделить между представителями обоих полов: каждой малой общиной управляла пара из мужчины и женщины, коллективными домами общин совместно руководили «брат» и «сестра», а производственными объединениями – «директор» и «директриса»[84].