Будьте моим мужем - Ксюша Иванова

Вот просто стоял рядом — высокий, плечистый, с мускулистыми руками своими… с волосатой грудью, в мокрых шортах… С волос стекала вода, а глаза искрились!

— Андрюха, спиннинг цел и невредим! Все в порядке! Пошли купаться, а потом снова ловить будем. Только вместе, ладно?

Андрюша несмело обернулся, недоверчиво посмотрел на него и кивнул. А когда Паша протянул ему руку, кивком головы указывая на девчонок, резвящихся в воде, доверчиво вложил свою маленькую ладошку и шагнул вслед за мужчиной.

Они спускались с крутого берега по узкой тропе, туда, где небольшая площадка у самой воды была засыпана чистейшим желтым песком, а я, как привязанная, топала следом и смотрела, смотрела в Пашину загорелую крепкую спину, едва сдерживая слезы радости. Ничего, вроде бы, такого, слишком уж серьезного не произошло, а для меня случилось, самое-самое главное — я поверила…

— Эмма, иди скорее! — кричала Вероника, брызгая водой в сторону девчонок, которые, как лягушата, ползали по мелководью в ярко-оранжевых нарукавниках. — Я с ними двумя не справляюсь! Облили все волосы! Маленькие кикиморы!

Но я не могла пропустить момент, когда Паша заведет в воду Андрея. Я понимала, что сейчас, в их отношениях, которые непонятно еще нужны ли им самим, состоятся ли, продолжатся ли, наступает важный момент — они перестают быть чужими друг другу!

Было заметно, что Андрей, при том, что очень хочет в воду, еще и дико ее боится. Павел, похоже, понял это еще раньше меня. Он не стал заставлять мальчика самого входить в реку, а взяв на руки, зашел вместе с ним. И, может быть, внешне они были совершенно непохожи — и цвет волос, и черты лица, ничего общего, на мой взгляд, не было. Но при этом… детские ручки, крепко обвивающие мужскую шею, радостная улыбка, обращенная к Павлу, мол, нравится ему, так трогательно смотрелись, как если бы не чужой дядя возился с ребенком-сиротой, а любящий отец впервые нес купаться в реку своего маленького сына.

Минут через десять Андрюха уже барахтался вместе с девчонками, с радостью натянув прихваченный мною круг-черепашку.

— Эмма, они что, двойняшки у тебя? — Вероника плавала рядом, с интересом посматривая на детей. — По виду возраст одинаковый…

Она мне нравилась — открытая, простая в общении, про таких говорят "душа на распашку". Такие спросят прямо, и не будут вызнавать, выспрашивать за глаза у общих знакомых. Какой смысл мне было врать? Конечно, я решила сказать правду, тем более, что Павел уплыл куда-то к центру речки и практически исчез из виду — можно было рассказать, не упоминая его роль.

— Нет. Они неродные. У них разница в возрасте полгода. Андрюша живет в интернате для детей-сирот, я оформляю на него документы. Но у меня есть еще один мальчик. Кирилл. Ему пятнадцать лет.

Она некоторое время молчала, посматривая то на меня, то на Андрюшу. А потом, естественно, спросила об отце детей.

Еще совсем недавно, услыхав этот вопрос, я чувствовала, как сердце сжимается от боли. И отвечая на него: "Мой муж разбился насмерть на машине", я еле сдерживала слезы. Я всегда подсознательно ждала этот вопрос, и боялась его, и не хотела слышать… И неожиданно для себя сегодня ответила по-другому.

— Мой муж погиб. Давно уже…

И, что удивительно, Вероника не сказала то, что говорили все: "Как же ты одна с ними справляешься?" "Ой, бедненькая! Как ты все это выдержала?" "Мужа нет, а ты ребенка в детском доме берешь!" "Зачем тебе еще одна обуза?"

Она заговорила о другом, не извиняясь за вопрос о муже, что я, кстати, тоже не любила — ну что извиняться, все уже сказано, да и его никакими словами не вернешь…

— Маме нашей пока не говори по Андрюшу — плакать будет, замучает парня своими приставаниями. И… позвонишь мне завтра, я объясню, куда подъехать. Я ж психологом работаю, детским. Позанимаюсь с ним… Ему нужно.

— Да я знаю, что нужно, — конечно, я и сама собиралась это сделать но все сразу ведь не успеешь! А тут такое совпадение счастливое!

Я хотела было рассказать Веронике о полученной Андрюшей травме, о его несчастной матери… Но она вдруг резко развернулась к берегу и быстро поплыла, на ходу приказывая:

— Беги, Эмма, беги! То есть плыви…

Но пока я соображала, что она имеет в виду, набирая скорость, яростно барахтаясь в теплой речной воде, откуда-то из глубины, словно с самого дна реки, проплыв ровно подо мной, выплыло нечто большое, мощное, явно замечательно ориентирующиеся даже под водой. Настолько хорошо ориентирующееся, что отплыть в сторону, обогнуть внезапно появившееся препятствие, я не успела. А может быть, так Пашей и было задумано…

В молодости я занимался плаванием… Хотя, чем я только не занимался тогда. В нашей семье все дети любили спорт. Вероника, например, тоже плавала замечательно. Почему я не подумал о том, что Эмма может и не обладать подобными навыками?

Скорее всего потому не подумал, что доплыв до противоположного берега и вернувшись обратно, я не смог добиться того, чего хотел. А хотел я успокоиться и, взяв себя в руки, заставить не смотреть в сторону Эммы и не желать ее так страстно, что приходилось купаться в шортах, надетых на плавки!

Но вид аккуратной светловолосой головки с кудрявыми завитушечками сзади на шейке вновь отвлек от спокойных мыслей о рыбалке. Подплыв достаточно близко, чтобы слышать их разговор, я глазами указал Веронике в сторону берега и тихо поднырнул под Эмму. Двигаясь к поверхности, нарочно провел ладонями по ее голому животу, отлично различимому в чистой воде. И с улыбкой, всем своим видом показывая, что я просто пошутил, вынырнул прямо перед ней, еще в воде разворачиваясь.

Первое, что увидел, было перепуганное насмерть лицо. Потом она, словно не узнав меня, яростно забила руками и ногами, и неожиданно для меня ушла под воду. Елки-палки! Что ж ты пугливая такая! Или это я дурак?

Пришлось спасать, обхватив руками за плечи и приподняв голову над водой. Она отплевывалась, видимо, успев наглотаться.

— Дурак! Сумасшедший! — заявила, пытаясь вцепиться в меня покрепче.

— Я тут подумал… Плавать тебя учить буду. Занятия начнем с завтрашнего дня. Утром. Пока дети спят.

— Какие занятия? — она явно была сбита с толку, настолько, что даже перестала барахтаться и, увлекаемая мною, уже, наверное, могла бы достать ногами дна.

— По плаванию, я же говорю. А для этого придется остаться здесь с ночевкой.

— Вот еще! Мне домой надо. Кирилл вечером придет, а никого нет.

Я плыл медленно, не желая, чтобы Эмма поняла, что уже может стоять, и моя поддержка ей больше не нужна.

— Его Вадик привезет часиков в пять сюда к нам. Я уже договорился. Отец шашлык будет жарить…

Сверкая от возмущения глазами, Эмма оттолкнулась от меня и встала ногами на дно.

— Нет, ну что за наглость? Почему не спросил меня даже? Я не готова ночевать в чужом доме, — заговорила, хмурясь и посматривая в сторону Вероники — не слышит ли она. — И Андрюше ни к чему оставаться в другом месте, он еще к моей квартире не привык! И вообще, почему ты мною командуешь?