Синдром войны - Александр Тамоников

Алексей заметил, как внезапно посинел Лазарь. Чертова лампочка! Такое ощущение, что солдатик сейчас лопнет. Он отчаянно дышал через нос, весь надулся, глаза готовы были вывалиться из орбит. Да и черт с ним, это же враг! Но нет, он так не смог.

Ругнувшись про себя, Стригун сполз на пол, перевернул солдата, схватил за шиворот, оторвал от пола и что было силы врезал под загривок. Лазарь издал странный звук, похожий на выстрел. Лампочка вылетела из его рта словно пробка из бутылки с шампанским! Черт его побери!

Алексей швырнул солдата на пол. Лазарь стонал, обливался рвотой, кашлял как туберкулезник. Командир перехватил смущенный взгляд Левина. Мол, подумаешь, и так бы не помер.

– Капитан, напряжение падает! – Голос второго пилота дрогнул. – Винты не обогреваются! Генератор сдыхает.

– Нормально!.. – Бобрик выдохнул и уставился на Алексея распахнутыми глазами. – Что, командир, перетерпим?

– Легко. – Стригун натянуто рассмеялся. – Мужики, расслабьтесь, ситуация штатная. Еще минут десять позора…

– Фигня. – Левин нервно осклабился. – До конца жизни все равно не помрем!

– Командир, обороты винта! – крикнул второй пилот. – Автопилот не работает, навигация глючит, падает давление в гидросистеме. Сильный боковой ветер. Командир, мы сбиваемся с курса, нас сносит на север! – В голосе второго пилота звенели истерические нотки.

Муромцев молчал. Похоже, машина перестала слушаться руля. Ее носило то влево, то вправо, хвостовая часть с рулевым винтом совершала угрожающие колебания.

Второй пилот продолжал озвучивать неутешительную информацию:

– Нас отнесло от курса уже на десять верст… на двадцать! Летим над местностью, о которой ничего не знаем! Двигатель глохнет! Неисправна вспомогательная силовая установка!

– Ничего, – пробормотал Семицкий, натужно улыбаясь. – Дотянем на одном двигателе.

Вертолет давно и безнадежно сбился с курса. Его трепало со страшной силой.

– Нужно садиться! – поставил в известность пассажиров командир судна. – Куда лететь? Не в Африку же! Дай бог приземлиться!

Но и сесть оказалось не просто. Муромцеву пока еще удавалось манипулировать углом тангажа – между продольной осью вертолета и горизонтом. Но управление постоянно сбивалось, хвостовая часть то опускалась, то задиралась. Двигатель работал с перебоями, прямо как сердце, страдающее запущенной аритмией. Вдруг он закашлял и замолчал! Возникло ощущение, что вертолет на несколько мгновений застыл в воздухе.

Озарились землистые, перекошенные лица ополченцев, сообразивших, что назревает весьма интересное положение. Злые, как у гадюки, глаза майора Поперечного, заходящийся в кашле Лазарь, помертвевший Яковенко, изумление на мясистой физиономии Смирнова.

А потом случилось совсем страшное. Вертолет рвануло, куда-то бросило и вдруг завертело вокруг вертикальной оси! Элементарно просто. Оледенение заклинило колено вала, который через редуктор в хвостовой части передавал вращение на вспомогательный винт. Стабилизирующего воздействия больше не было, теперь работал лишь один несущий винт. Вертолет завертелся, накренился, его понесло к земле!

Взревели люди. Алексей почувствовал, как желудок вываливается из горла.

– Товарищи, спокойно! – гаркнул Муромцев. – Двигатель отказал, но включается режим авторотации! Будет жестко, но мы сядем, держитесь!

При режиме авторотации, когда не работает двигатель, лопасти раскручиваются набегающим потоком воздуха. Это тормозит падение. В какой-то момент у всех действительно возникло ощущение, что вертолет опускается не очень быстро. Но вот его снова рвануло, он начал выделывать в воздухе кренделя! Пилот работал рычагом тангажа, чтобы уравнять подъемную силу с силой тяжести. От этого, видимо, и отказал двигатель. «Ми-8» несся к земле.

В салоне творился какой-то ад. Кружились в жестком хороводе живые, мертвые. Орали луженые глотки. Стригун вцепился в ржавую ручку, приваренную к борту, припал к иллюминатору. Сквозь замороженное стекло просматривался безрадостный пейзаж. Заснеженное поле с глубокими бороздами, голый кустарник, островок леса. Земля стремительно приближалась. Камнем вертолет не падал, как-то умудрялся совершать поступательное движение.

– Мужики, держитесь! – Алексей не узнал свой голос.

Ломая шасси, звеня разбитыми стеклами кабины, вертолет упал на поле и зарылся в борозду. Переломилась хвостовая опора вместе со стабилизирующим винтом. Последнее, что запомнил командир, – оторвавшаяся ржавая ручка, электрический щиток, летящий в лоб.

– Алексей, подъем, проспишь все самое интересное, – услышал Стригун настойчивый голос.

Кто-то тряс его, как выстиранную простыню. Алексей подпрыгнул – мерзлая земля не самое комфортное ложе. Голова трещала от дикой боли, он со стоном рухнул обратно. Похоже, встреча его макушки с электрощитком прошла успешно. Клык затвора автомата впился в лопатку, не давал вторично лишиться сознания.

Стригун со стоном приподнялся, оперся на локоть. Он лежал среди комьев затвердевшей земли. Кругом никакой растительности, только поле, наполовину занесенное снегом. Вихрилась поземка. Рядом с ним сидел Архипов в грязной вязаной шапке, тупо смотрел в пространство и колотил себя по уху. В морозном воздухе остро чувствовался запах гари.

– Как я тут оказался? – прохрипел Алексей.

– Притащил я тебя, – сипло отозвался ополченец. – Иначе ты сгорел бы на фиг.

– Где мы?

– А хрен его знает, командир. Думаю, еще на Украине.

– Спасибо, брат, что вытащил.

– Ты как, капитан?

– Нормально. Обычное состояние средней тяжести.

Шутить он мог, но голова не работала. Стригун плохо помнил предшествующие события. Архипов, видимо, тоже. Его физиономия была измазана сажей и ржавчиной, он совершал какие-то бессмысленные суетливые движения.

Зрение командира улучшилось. Теперь он видел, что это поле имело свои пределы. Метрах в ста начиналась околица небольшого поселения. Виднелись крыши строений, заваленные сугробами.

Метрах в сорока на поле лежал вертолет, вернее, то, что от него осталось. Отвалилась хвостовая часть. Кабина деформировалась, стекла были выбиты. Из вертолета шел дым. Дверца была распахнута, в салоне кто-то возился.

«Ничего себе, вот так посадочка!» – подумал Алексей.

– Жалко птичку, – тупо пробормотал Архипов. – Жила себе, порхала и померла. Жалко геликоптер, Леха.

Как так вышло, что они вдвоем очутились в сорока метрах от вертолета, где еще оставались живые люди? На этот вопрос не смог бы ответить даже Архипов. Видимо, находясь в шоке после такого приземления, надышавшись дыма, он схватил за шиворот бесчувственного командира и потащил прочь.

Внезапно простучала автоматная очередь, из вертолета донеслись крики! Алексей дернулся. Что, капитан, ты все еще вздрагиваешь от выстрелов и криков?..