Заложник. История менеджера ЮКОСа - Владимир Переверзин

Зачем он, имея испанское гражданство, вообще приезжал в Россию, так и осталось за гранью моего понимания.

Предварительное заседание быстро заканчивается, и я, несколько разочарованный, возвращаюсь в камеру. Назначена дата начала процесса, дата первого судебного заседания. Начинается процесс, которого я ждал и к которому готовился больше года. Процесс, на который я возлагаю большие и радужные надежды. Процесс, который решит мою судьбу на долгие годы.

Первое судебное заседание. Мы все в сборе. Судья уже знает нас в лицо и здоровается со всеми как со старыми знакомыми. Мы с Малаховским находимся в клетке, Вальдес-Гарсиа сидит, облокотившись на костыли, на скамейке, вытянув переломанные ноги вперед. Охранники и конвойные оккупировали последний ряд. Недалеко от меня расположились адвокаты. Государственный обвинитель начинает долго и нудно зачитывать обвинительное заключение. По закону сторона обвинения обязана огласить, то есть зачитать, обвинение и все доказательства, имеющиеся в материалах дела. Это занимает не один день. Меня возят в суд как на работу. Подъем, обыск, дорога в суд. После суда все повторяется в обратной последовательности. Дорога в тюрьму, обыск, камера. Я очень устаю и порой мечтаю о том, чтобы побыстрее попасть в камеру. Дни мелькают перед глазами, как листки отрывного календаря.

«Подсудимый, вам понятно обвинение?» – спрашивает меня судья.

«Да, понятно», – отвечаю я.

«А вам понятно?» – обращается она к Малаховскому.

«Обвинение мне не понятно, – говорит тот. – Прошу объяснить, в чем меня обвиняют».

Судью определенно раздражает этот ответ, но это позиция Малаховского и его адвокатов. Возможно, из-за этого раздражения судья позже отыграется на нем, дав ему на год больший срок, чем запрашивала сторона обвинения. В итоге он получит двенадцать лет.

Адвокат советует мне дать показания сразу, в начале процесса, не дожидаясь оглашения всех доказательств и допроса свидетелей. По его мнению, это укрепит нашу позицию, так как подобным образом может поступить только абсолютно уверенный в своей невиновности человек. Мне нечего скрывать и выдумывать. Я рассказываю все как есть: как попал на работу в ЮКОС, как открывал офис на Кипре. Подробно описываю, чем там занимался…

«А откуда вам известно, что компания, где вы работали, оплачивала купленную нефть?» – пытается подловить меня прокурорша.

«Факт покупки и оплаты нефти подтверждается материалами уголовного дела», – отвечаю я.

Недовольная моим ответом прокурорша продолжает зачитывать «доказательства». Их сто пятьдесят томов. Процесс явно затягивается.

Она читает документы, датируемые 1998 и 1999 годами. Зачитываются протоколы собрания акционеров и протоколы заседаний совета директоров компании ЮКОС. В то время никто из нас там не работал, и адвокаты с возмущением просят обвинителя объяснить смысл оглашенных документов, не имеющих к нам никакого отношения.

Я смотрю на судью, которая находит в себе силы подавить набежавшую улыбку и легкий смешок. Секретарь суда Катя хихикает. Шляева бессовестно заявляет: «Узнаете позже!»

* * *

Позже мы узнаем, что таким образом, по версии обвинения, происходил «предварительный преступный сговор».

* * *

Неожиданно Вальдес-Гарсиа заявляет: «Я не понимаю, что здесь происходит!»

Судья объясняет: «Вы здесь находитесь в качестве обвиняемого по особо тяжкому преступлению».

Государственный обвинитель возобновляет чтение. Процесс продолжается.

* * *

Очередное судебное заседание. Мы с Малаховским сидим в клетке. Выходит судья, чтобы начать очередное судебное заседание. Обнаруживается, что не приехал Вальдес-Гарсиа. Прокурорша бросается на его поиски, куда-то уходит, возвращается, звонит по мобильному телефону. Через некоторое время появляется виновник переполоха – на костылях, в сопровождении телохранителя, в зал заседаний заходит растрепанный Вальдес-Гарсиа. Время одиннадцать утра. Судья, изумленная такой наглостью обвиняемого, находящегося под подпиской о невыезде, спрашивает: «Вы где были, Вальдес-Гарсиа?»

«На работе! – как ни в чем не бывало отвечает тот. – У меня как смена закончилась, так я сразу к вам».

Немного опешив, судья спрашивает: «А где вы работаете?»

«Я работаю диспетчером в компании “Формула такси”», – спокойно отвечает Вальдес-Гарсиа.

Судья приходит в себя и набрасывается на Вальдес-Гарсию, грозит изменить меру пресечения на арест: «Вы что, не понимаете, где вы находитесь? Еще раз это случится, и вас будут всегда привозить вовремя!» – она кивает в нашу сторону.

Вальдес-Гарсиа огрызается: «А что, мне надо же на что-то жить и где-то работать!»

На меня нападает гомерических хохот, который я не в силах сдержать. Полный идиотизм! Формально Вальдес-Гарсию, как, впрочем, и меня, обвиняют в хищении тринадцати миллиардов долларов и почему-то легализации восьми с половиной миллиардов. А тут какой-то диспетчер такси в сопровождении телохранителя… Бред!

Инцидент исчерпан. Заседание продолжается. Антонио Вальдес-Гарсиа в очередной раз просит разъяснить, в чем его обвиняют. Сторона обвинения по закону обязана раскрыть доказательственное значение каждого доказательства, объяснить, что именно доказывает то или иное доказательство. Например, вот нож, найденный рядом с трупом. Резаная рана на трупе говорит о том, что она была нанесена острым предметом определенного размера. Кровь на ноже, совпадающая с группой крови убитого, доказывает, что рана была нанесена именно этим ножом, если его размер совпадает с размером раны. А отпечаток пальцев на ноже свидетельствуют о том, что именно этот человек держал данный нож в руках. Таким образом выстраивается причинно-следственная связь определенных событий.

Мы с адвокатом настоятельно, по несколько раз в день, просим объяснить доказательственное значение оглашаемых документов. Вот моя трудовая книжка. Кроме того факта (который я не отрицал), что я официально работал в ЮКОСе, ничего иного она не доказывает.

Судья обращается с Вальдес-Гарсии:

«Вальдес-Гарсиа, у вас есть замечания к оглашенным документам?»

Тишина. Вальдес-Гарсиа уснул.

«Вальдес-Гарсиа!» – громко кричит судья.

Никакой реакции. Он не слышит. К Вальдес-Гарсии подбегает адвокат и бережно расталкивает его.

«Вальдес-Гарсиа! – не успокаивается судья. – Вы слышали прокурора?»

«Нет, я спал. Я же не спал двадцать четыре часа, работал в ночную смену. Я вообще не понимаю, что здесь происходит, и прошу отпустить меня домой», – тихо говорит Вальдес-Гарсиа.

Судья безнадежно машет рукой, и прокурор продолжает.

Мы слышим и видим в материалах уголовного дела «Отчет о прибылях и убытках “Юганскнефтегаза”». Кроме того, что компания добывала нефть, продавала ее и получала прибыль, этот документ ничего не доказывает. Ни у меня, ни у моего адвоката, ни у любого здравомыслящего человека не выстраивается никакой логической цепочки в предъявленном обвинении.