Тлеющий огонь - Пола Хокинс

Карла замерла. Она не была готова к тому, что почувствовала. Впервые за долгое время к ее телу прижался ребенок; она едва могла дышать и с трудом опустила взгляд на его маленькую головку с густыми каштановыми волосами. На затылке она заметила два кровоподтека. Как будто кто-то схватил его и сильно ущипнул. Подняв взгляд, Карла увидела, что за ними наблюдает сестра.

— Он постоянно дерется в школе, — сказала она, отворачиваясь.

Карла слышала, как она спускалась по лестнице, причем ее поступь казалась удивительно тяжелой для женщины ее комплекции. Чуть помедлив, Карла осторожно убрала руки мальчика со своей талии и присела, чтобы ее лицо оказалось на одном уровне с его.

— Это правда, Дэниел? — спросила она. — Ты дерешься?

Он посмотрел в сторону, потом повернулся к ней. Лицо его было серьезным.

— Иногда, — тихо подтвердил он, — иногда люди не… они не… — Он надул щеки и тяжело выдохнул. — Не важно, не имеет значения.

— Это имеет значение, Дэн. Имеет.

— Нет, не имеет, — повторил он, мягко покачав головой, — потому что я уезжаю. Буду учиться в новой школе. И жить буду там, а не здесь. — Он снова обнял ее, на этот раз за шею. Она слышала его дыхание, частое и прерывистое, как у загнанного зверька.

Анджела подтвердила, что Дэниел отправляется в закрытую школу-пансион.

— Его отец будет платить. Он сам там учился, где-то в Оксфордшире. Судя по всему, весьма приличное место.

— Где-то в Оксфордшире? Энджи, ты уверена, что поступаешь правильно?

— Ты даже не представляешь, насколько все непросто, Карла, — сказала она и, понизив голос, добавила: — С ним очень сложно, — в ее голосе снова зазвучало раздражение. — Не надо. Не надо на меня так смотреть. Ты этого не видишь, ты не… Черт, ты бываешь здесь раз в неделю и понятия не имеешь, как он себя ведет, когда мы с ним одни, ты не… Он был травмирован. Сильно травмирован тем, что с ним случилось. — Карла быстро покачала головой, и Анджела продолжила: — Я знаю, ты не хочешь это слышать, но это правда. — Она потянулась за сигаретами и вытащила одну из пачки. Руки Анджелы теперь все время дрожали. Если раньше такое случалось лишь по утрам после выпитого накануне, то теперь дрожь в руках была постоянной, а сами руки беспрестанно находились в движении и тянулись к чему-то, что могло бы их занять — бокалу, книге, зажигалке.

— Да, конечно, он пережил травму.

— Психолог говорит, — сказала Анджела, закуривая сигарету и затягиваясь, — что теперь он ей рассказывает, что видел… понимаешь, видел, как он упал… что он видел, как упал Бен. Он говорит, что он не только его нашел, но и действительно видел это. — Она закрыла глаза. — Он говорит, что кричал и кричал, но никто не пришел. Он говорит…

Карла подняла руку — Анджела была права, она не хотела этого слышать.

— Прошу тебя, — сказала она и помолчала, делая усилие, чтобы успокоиться. — Но ведь наверняка никто не считает — да и ты сама так не думаешь, — что разлука с матерью поможет ему оправиться от травмы.

— В том-то и дело, что вся проблема в его матери, — сказала Анджела, с силой разминая недокуренную сигарету в пепельнице. — Карла, он винит меня в том, что случилось. — Она посмотрела на сестру и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Он сказал психологу, что в случившемся виновата я.

Так и есть, подумала Карла. Конечно, это твоя вина.

Не могли бы вы открыть рот немного шире, сэр? Бойкая молодая женщина в форме наклонилась к Тео и сунула ему в рот пластиковую палочку. Несмотря на то что процедура была малоприятной, он с неудовольствием признался себе, что она его возбудила. Тео закрыл глаза, но от этого стало только хуже. Он старался не смотреть на нее, пока она снимала у него отпечатки пальцев, однако, встретившись с молодой женщиной взглядом, понял, что она что-то почувствовала, отчего ей стало неловко. Он ощутил себя полным ничтожеством. Ему хотелось сказать ей: Прошу меня извинить. Честно. Я не такой. Я не из таких. Я однолюб.

Тео всегда любил только Карлу. В его жизни были и другие женщины, но Карла, без сомнения, была единственной и неповторимой. Прежняя Карла отличалась от Карлы нынешней, и ему казалось, что в течение своей жизни он знал несколько Карл и любил их всех, и будет продолжать любить их, в каком бы воплощении они ни являлись.

Карла была всем, что у него было. Конечно, еще был Бен, который подарил ему короткий и чудесный период радости длиной в три года и сорок семь дней, но теперь осталась только Карла. Карла и работа.

Пятнадцать лет назад, когда умер Бен, Тео писал свой третий роман. Он бросил его без особых раздумий, просто не мог читать слова, написанные, когда Бен играл на лужайке или пел с матерью на кухне. Год или два он вообще не мог писать и даже не пытался, а потом, когда попробовал, ничего не вышло. Месяц за месяцем, годами из-под его пера ничего не выходило. Как писать, если сердце не просто разбито, а вырвано из тела?! Что писать? «Все, что угодно, — посоветовал ему агент. — Не важно. Напишите что угодно». Так он и сделал. Он написал рассказ о человеке, который теряет ребенка, но спасает жену. Написал рассказ о человеке, который теряет жену, но спасает ребенка. Потом рассказ о человеке, который убивает свояченицу. Все это было ужасно.

— Это все равно что рвать зубы, — объяснил он агенту. — Даже хуже. Это все равно что вырывать ногти.

Все, что он ни делал, лишившись сердца, оказывалось бесполезным, пустым, несущественным.

— А что, если я не смогу больше писать, потому что человека, который писал книги, больше нет? — спрашивал он своего агента, в ужасе глядя на пустой экран компьютера.

Все это время Карла от него отдалялась. Она находилась в доме, но в то же время ее присутствие никак не ощущалось, будто она превратилась в призрак. Стоило ему войти в комнату, как она тут же из нее выскальзывала, или закрывала глаза, если он попадал в поле зрения. Она ходила на занятия йогой, но возвращалась не умиротворенной, а расстроенной, сердитой и быстро проходила через дом в сад, где сидела и о чем-то думала, царапая руки до крови. Его попытки достучаться до нее были неуклюжими и, как он позже понял, бессмысленными. Идея попробовать завести еще одного ребенка была встречена с холодной яростью.

Тео стал проводить дома все меньше и меньше времени. Он посещал писательские фестивали, читал лекции в университетах по всей стране. У него случился короткий и нескладный роман с молоденькой журналисткой. В конце концов Карла ушла от него, хотя ее уход и вызывал вопросы: она купила дом в пяти минутах ходьбы.

Тео попробовал себя в жанре научно-популярной литературы; пытался писать о недооцененности роли отца, ставил под сомнение принципы феминизма, размышлял о возвращении к более традиционным (сексистским) ценностям. Он ненавидел себя. И не мог найти слов, чтобы описать масштабы своей потери и глубину своего гнева.