Суси-нуар. Занимательное муракамиедение - Дмитрий Коваленин

Врожденное свойство человека – перекраивать окружающую среду на свой лад. Вечно ему в ней что-то не нравится. Вы когда-нибудь слышали о младенце, который явился бы на этот свет с жизнерадостной улыбкой на устах?

И все же любо-дорого посмотреть, какие мы разные в этой нашей «вселенской одиноковости». Кому-то и соседский огород всегда зеленей. А нищие, что блаженны исключительно духом, пытаются сразу нагородить из этой реальности То, Чего Еще Не Было Никогда. Сталеглазую реальность Рифеншталь 30-х. Железобетонный соцреал 50-х. Сусальную «натюрель» фотоснимков, перерисованных вручную, в «Юманитэ Диманш» 70-х. Парализующее «лазерное перо» «Пробуждения жизни»57 в первый год нового века. Матрицу 2000-х.

Всё гребем, всё пытаемся, труманы в драных штанишках58, доплыть до Неба. Продырявить его носом своей яхты с безнадежно погнутым килем, сунуть голову в дырку – и задать-таки свой нахальный вопрос: «Ну и?»…

А «маленькие герои» Мураками всё пьют свое пиво да разглядывают пепельницу перед носом.

И еще неизвестно, кто кого переглядит.

* * *

Как-то прошлой зимой мы с соседом Альбертом за рюмкой кофе придумали «идеальный» словесный портрет Вавилонской Башни. На какой-нибудь маечке это смотрелось бы вот так:

После этого неутомимый Альберт начал искать корневую причину поломки, а я – размышлять, на каком уровне этого Тауэра в собственной жизни стоило бы успокоиться. Но тут вернулась из своего солярия Девушка Альберта № 12. Пригубила кофе, спросила:

– Господи! А тебе-то зачем это нужно?

И уложила всех слонов одной дробиной.

«Страна Чудес без тормозов и Конец Света» – самый фантастический и парадоксальный роман Мураками из всех написанных до сих пор. Не случайно именно за него писатель получил национальную премию Танидзаки, которую присуждают за самое «неожиданное» произведение года. Для перевода этой книги мне пришлось консультироваться с математиком, программистом, ветеринаром, микробиологом, палеонтологом, нейрохирургом и двумя психиатрами. Но, пожалуй, сложнее всего было сориентироваться в самом повествовании. Этот текст пришлось разбирать, как большой хитроумный будильник, а потом, изрядно поломав голову, собирать его уже в рамках другого языка. Да так, чтоб и тикало – и «лишних деталей» не осталось.

Слава богу, брат-математик сумел-таки вырваться ко мне в гости. А тут еще и отец из Одессы подъехал – в кои-то веки весь «мужской мозг семьи» собрался воедино за последний десяток лет. Мы прилепили к стене над столом огромный лист ватмана и несколько суток подряд разрисовывали его «деревом» романа, бродя по тоннелям и колодцам писательского подсознания и восстанавливая связи между событиями и персонажами.

– В шестой главе эта фраза у тебя должна звучать точно так же, как в двадцать пятой, – выдавал мне брат после очередной часовой медитации над черновиками. – Иначе вот эта «веточка» обломается, и у читателя в голове «звоночки» не зазвенят…

– Не понимаю! – кричал редактор-отец. – Этот «переход в иной мир» нормальной человеческой логике не поддается!

Наверное, много веточек этого дерева «обломалось» бы и утерялось при переводе, забудь мы о тех колодцах, которые писатель прокапывал «в глубь себя» на протяжении трех предыдущих книг. Ибо в этом романе «мурафрения» прогрессирует: сознание героя (а значит, и наше с вами) расщепляется на еще большее количество слоев, а противостояние миров усложняется, ни много ни мало, на целый порядок.

* * *

Для начала припомним внешний, «считываемый» сюжет книги – а затем попробуем отследить то, что видно не сразу.

Итак, существуют два мира, якобы никак не связанные между собой. Первый, «Страна Чудес без тормозов» – токийский мегаполис ближайшего будущего. Герой работает «конвертором»: ему предоставляют различную секретную информацию, а он, даже не зная, что это за данные, шифрует их при помощи «черного ящика» – вживленной в его мозг программы. Вокруг бушует информационная война: «шифровальная» корпорация, на которую он работает, сражается со своим антиподом – подпольной организацией, которая крадет технологии, взламывает шифры и продает чужие ноу-хау на черном рынке. По ходу сюжета герой узнает, что вместе с «черным ящиком» в его мозг вживили еще одну программу, которая буквально через несколько дней должна «вырубить» его сознание навсегда. Дабы это предотвратить, он отправляется в подземные катакомбы на поиски Профессора, который эти программы в него вводил. Но обнаруживает, что секретную лабораторию Профессора разгромили «враги» и все необходимые для спасения данные украдены. Герою остается либо покончить с собой – либо превратиться в живой «овощ» с отключенным мозгом. Однако Профессор уверяет, что когда сознание выключится, он не умрет, а перенесется во Второй мир, где будет жить вечно. И этот мир называется Конец Света.

Второй мир существует внутри самого же героя, а точнее – в ядре его сознания. Это – некий мистический Город за высокой стеной, по атмосфере сильно напоминающий «Замок» Кафки. Герой попадает туда из «внешнего мира» которого не помнит. При входе в Город его разлучают с тенью, он теряет память и становится одним из горожан. Поначалу надеется, что все это «лишь на время» и скоро тень вернется к нему. Но отрезанные тени Город не возвращает – уже к зиме они должны умереть «естественным образом». Его тень, ожидая смерти в промозглом подполе у городских ворот, день ото дня бледнеет и чахнет. И чем она слабее, тем меньше у героя остается воли, памяти, желаний – всего, что он называет своим «настоящим я» или «истинным эго», которое и заключала в себе его тень.

Тень называет Город уродом, строящим свое совершенство за счет беспомощных единорогов, которые вдыхают в себя пороки и горести людей и выносят всю «грязь» за Стену. А потому им обоим нужно отсюда бежать. И для побега просит героя составить Карту Города. Тот постепенно составляет Карту, но за это время привыкает к «Городу без проблем и печалей», привязывается к библиотекарше и с помощью музыкального инструмента возвращает ей утерянное «я». В итоге он прощается с тенью, которая убегает обратно во «внешний мир», а сам решает поселиться с библиотекаршей навечно в Лесу, где обитает «нежить» – те, кому не удалось потерять свою тень (своё «я») до конца.