Игры двойников - Михаил Тропин

– Смотри, командир, как стараются! – услышал я сзади голос Подгорецкого. Когда он успел догнать меня и гладенца? Золотистое полотнище развернулось, разделилось надвое – и вот уже два ярких фламбойяна летят в бирюзовом небе. В детстве я мечтал хотя бы в мираже увидеть, как гусеница превращается бабочку, а сейчас такое же великолепное превращение совершилось на моих глазах.

– Такого больше нигде нет! – крикнул биополевик. – Это главный способ размножения на Вите! Сложные существа превращают более простых в себе подобных. В подходящих условиях, конечно. Но здесь условия как раз подходящие – колодец рядом, энергия так и плещет во все стороны! И вот из семян вырастают перья, от окулума – розовые, от фламбойяна – белые. Части перьев, если они большие и падают рядом с более сложными организмами, тоже становятся другими: розовые перья – мозговиками, а белые – полиморфами. Главное – соприкосновение и определенное состояние электромагнитного поля. Гладенцы получаются почти одинаковые, из крупных мозговиков они выходят немного темнее, чем из полиморфов. Мелких не превращают, их просто едят. А если более сложное существо, окулум или фламбойян, видит гладенца, он по колебаниям электрического поля выбирает нужного и превращает его в свою копию.

– Но почему две линии развития? И где в них миксиниды?

Это меня занимало еще тогда, когда я только читал о Вите.

– Из двух линий получается более жизнеспособная биосистема и лучше идет отбор. А миксиниды – тупиковая ветвь, это если гладенец попадет в воду и не выберется.

В сине-зеленом небе реяли над черной водой золотые знамена, торжественно плыли окулумы, качались под ветром перья. Смотреть можно было долго, но надо было работать, и мы пошли к модулю.

Около модуля Балиани уже развернул бурную начальственную деятельность. И, разумеется, начал с разноса в своем фирменном стиле.

– Капитан Хальс, в интересах продолжения производственного процесса, прекратите бездельничать и глазеть на предметы, не относящиеся к вашим непосредственным обязанностям! – начал он нудным голосом. – Господин Подгорецкий, господа Кевиан и Сигемон, господа представители космического десанта, прошу отойти за пределы слышимости. Я как руководитель объединения «Энерго-Вита» собираюсь разговаривать со своими подчиненными, и посторонние здесь не нужны!

Десантники что-то разгружали возле модуля, и были уже за этими пределами, а Славка, стоящая рядом с руководителем объединения, сделала вид, что не слышит. Подгорецкий, усмехнувшись, отбежал к воде и взобрался на поднявшегося под ногами полиморфа. Рыжие волосы развевались под ветром, биополевой шлем торчал из кармана экзоскелета. Биополевик будто пытался что-то услышать в колодце – то ли звуки, то ли мысли миксинидов. Интересно, что там можно разобрать?

Сигемон, быстро передернув рожками, решительно развернулся, потянул своего начальника в заросли красных мелких перьев и начал что-то объяснять ему, воодушевленно размахивая ластами.

– Кевиан, Сигемон, вы куда? – крикнул я на долонанском. В конце концов, если они хотят уйти в лес, надо хотя бы предупредить! Впрочем, они мне не подчиненные… Но и бросить их в незнакомом месте, на чужой планете я не мог. Долонаны поспешно закончили разговор, и родовитый чикальтинан подкатился ко мне, возбужденно притоптывая нижними ластами. То ли оскорбление, то ли электрические колебания оказались слишком сильны для его чувств.

– Если бы дело касалось меня лично, я отошел бы по первому требованию, – громко присвистывая, объявил он. – Но это – оскорбление Регдонда и Его Величества Санулана! Я как чикальтинан багра не считаю возможным для себя далее находиться в обществе господина Балиани, а также его сотрудников. Мой длинношерстный помощник тем более не имеет такой возможности! Честь зовет!

Ну, если он решил изобразить оскорбленного рыцаря, это его дело. Но мне-то мог бы объяснить, зачем им на самом деле надо уйти! Кто его, в конце концов, спасал под обстрелом в гараже на Дубле? Впрочем, у него расследование, а тайна следствия – дело святое на любой планете.

Долонаны укатились в лес, а я вернулся на импровизированное совещание. Балиани не трогали чувства подданных регдондской короны, он просто разносил подчиненных.

– Господин Борский, подойдите ближе! Командир Хальс, к вам это тоже относится! Почему до сих пор я не вижу докладной о причинах нештатной посадки энергостанции? Командир Гонта, вас это тоже касается! Вы представляете собой охрану объединения «Энерго-Вита»! А лейтенанта Стрельцову я попрошу…

– Как командир десантного отряда, выполняющего боевую задачу, я представляю военный космофлот и уйти не имею права! Говорите при мне, потом будет не до того! – отчеканила Славка.

– Молодец, генеральша! Так его, давай! – заулыбался Гонта. На лице Балиани изобразилось желание немедленно разорвать договор с начальником охраны, отпускающим такие шуточки, но он почему-то промолчал. Славку он тоже оставил в покое, зато с новой силой взялся за остальных, то есть за нас с Борским. Впрочем, кроме нас никто не смог бы разговаривать с ним по сути дела.

– Как руководитель и член совета директоров объединения «Энерго-Вита» я требую объяснений! Господин Борский, чем объясняется неудовлетворительное состояние рабочей платформы в то время, когда энергостанция должна немедленно начать работу? С первого взгляда я вижу, что имеет место саботаж, за который вы, несомненно, ответите!

Конечно, начинать работу энергостанции надо, но сначала разобраться, что происходит там, где ей предстоит работать! Энергостанцию и платформу к ней проектировали и испытывали больше пяти лет, на одно согласование в Галактическом Арбитраже ушел целый год по земному счету, а теперь Балиани зачем-то хочет немедленного начала работы – без отладки, без настройки наводок, без пробных пусков. Чего ради?

– Это построено автором проекта по последним изменениям, – проговорил Борский, стряхивая с черных волос и бровей блестящие капли морской воды. Насколько я его знал, из него никогда нельзя было вытащить больше пяти слов подряд.

Автором проекта была, конечно, Нина, все остальные, включая меня – исполнители. Но зачем ей понадобились эти странные изменения? Она вообще никогда не меняла готовый проект, считая, что ошибки надо исправлять до окончания, а второпях и на ходу ничего хорошего придумать нельзя.

– А может, ошибки были в проекте? Я хочу слышать объяснения представительницы проектного отдела Нины Робертс! – настаивал Балиани. – Почему она проработала здесь целый месяц, а ошибки остались? Почему энергостанция была поставлена в аварийную ситуацию? Я поставлю перед советом директоров треста «Энергосектор» и фирмы «Энерго-Вита» вопрос об увольнении Феликса Борского и Антона Хальса!

А кто ему будет в срочном порядке запускать станцию? Откуда он возьмет новых подготовленных инженеров, если мы готовились к работе на Вите месяцами? Я огляделся по сторонам. Бело-розовые перья леса качались под ветром, фламбойяны сияли на солнце, а биополевик Подгорецкий забрался на высокий горб рыжеватого полиморфа и внимательно слушал разговор. Кажется, пределы мысленной слышимости существенно отличались от слышимости звуковой.