Погружаясь в Атлантиду... - Александр Мухортофф

— Так-то лучше, — улыбнулась девушка и перевела свой взгляд с моего лица куда-то вниз. — Интересный у тебя интимный костюмчик.

Сорвав со своего сморщенного достоинства презерватив, я метнул его в окно, откуда тут же возмущенно закричали по-арабски.

— Кто ты такая? — спросил я девушку, одевая мятые брюки.

— Я — Анату! — ответила та, насмешливо разглядывая меня.

Я вытаращился на неё, не веря своим глазам. Девушка была обычная и совсем не походила на божественной красоты диву, какой я её себе представлял.

Брюнетка, одежда — бесформенные брюки и широкая рубашка, причёска — простецкий хвостик. Ничего особенного, я таких на Манхэттене каждый день встречаю. Единственное, что могло выделить ее из толпы среднестатистической женщины, это высокий рост — около двух метров. Если сказать, что я был разочарован, это значит не сказать ничего.

— Кажется, мужчина расстроился, — наблюдая за мной, сказала Анату.

— Тебя так разбуди, тоже счастливой не будешь, — буркнул я, уходя в туалет.

Вот так всегда, воображения и мечты ломаются о непреклонную реальность. Почистив зубы и справив все остальные утренние потребности, я вернулся в комнату.

Анату стояла в центре комнаты, ожидая меня.

— Привет! — сказал я, встретившись с ней взглядом.

— Привет! — улыбнулась она. — Пришёл в себя?

— Вроде того, — сказал я и, сняв трубку гостиничного телефона, стал заказывать завтрак — кофе, круассаны, овсянку и две бутылки «Будвайзера». Анату, ты голодна?

— Да, — ответила девушка, — закажи мне то же самое, что и себе.

Положив трубку, я испытал некоторую неловкость. Никогда ещё присутствие девушки не действовало на меня так угнетающе.

— Ты, кажется, чем-то расстроен? — поинтересовалась она.

— Да нет, — пожал плечами я, — просто по-другому тебя представлял.

— Те девушки, которых пошёл провожать Хат, выглядят лучше? — поинтересовалась Анату.

— Знаешь, это нескромный вопрос, — прямо ответил я, — ты другая.

— Раньше мне говорили, что я подавляю мужчин. Ты так считаешь?

— Нет, что ты… — вначале замялся я, — хотя, какого чёрта! Да. Подавляешь. Едва я тебя увидел, растерял всю свою харизму и интеллект. И на самом деле я тебя представлял другой, но это мои личные сексуальные фантазии, и они останутся со мной.

— Ты мне нравишься, — улыбнулась девушка, сверкнув своими бирюзовыми глазами.

Я не нашел ничего лучше, чем сказать самую тупую фразу:

— Спасибо, ты тоже ничего!

— Раньше у меня не было волос на голове, это бы тебе понравилось, — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказала Анату.

В дверь тактично постучали, удачно нарушив повисшее в комнате напряжение.

— Войдите! — обрадовано сказал я.

Почтительно кланяясь, в номер зашёл официант из ресторана, катя впереди себя тележку с едой. Заплатив за завтрак и добавив внушительные чаевые, я отправил его восвояси и накинулся на еду. Чему-то усмехнувшись, девушка последовала моему примеру и вскоре в комнате было слышно только усердное чавканье, преимущественно моё.

После того, как мы позавтракали, Анату тоном не признающим возражения приказала мне собираться и следовать за ней, после чего вышла из номера. Взяв все наши с Хатом вещи в количестве двух спецкостюмов и пачки наличных, я захлопнул дверь и сел в лифт. А спустившись вниз, увидел Хата, горячо спорящего с Васей. Осторожно подойдя сзади, я услышал интересный диалог:

— Это «Радо» понимаешь? Ни фуфло какое-нибудь, а правильные котлы. Тачка у меня «Бентли», костюмы от «Китон», дома на Рублёвке, в Кагалыме и Салехарде. Тёлка у меня тоже правильная — четвёртый размер сисек. Я правильный пацан, слышишь! А ты кто такой?! Ты чего меня жизни учишь? — размахивая руками, кричал русский.

— Я просто сказал, что тебе необходимо открыть в себе духовное начало. Ты — очень материальный человек…

— вежливо возразил Хат.

— Достали, бля! — перебил Вася, его и без того красное лицо приобрело пурпурный цвет. — Ты что, кришнаит? Чего вам всем от меня надо?! Живу как умею, мне все завидуют.

— Я вам не завидую, я вам сожалею.

— Да пошёл ты! — отмахнулся Вася. — У меня хорошая жизнь.

— А в детстве ты хотел стать моряком, вдыхать солёный запах моря, покорять огромные волны и открывать новые страны. Тогда в тебе был свет, а сейчас твоя жизнь серая и однообразная. Тебе ведь плохо, Вася, другой ты жизни хотел…

Я просто офигел! Сгусток агрессии и недовольства по имени Вася менялся на глазах, он даже зрительно стал меньше, ссутулившись, он уткнулся в плечо Оултера и, вздрагивая плечами, зарыдал.

— Ты что это, сволочь, делаешь? — поинтересовался я у Хата.

— Обращаю человека на путь истинный, — прошептал он, гладя русского по голове, — он хороший, но боится это признать.

— Да, боюсь, — подняв залитое слезами лицо, заревел Вася, — добро за слабость принимают. А я и правда на море хочу! Моряком! Капитаном дальнего плавания! А меня всю жизнь кидают, вот и здесь яхту обещанную не подарили. Суки!

— У тебя много денег, продай всё лишнее. Купи себе яхту, а остальное раздай бедным. И твоя жизнь обретёт смысл, тебе станет хорошо.

— Ты святой человек, Хат! — заревел русский, сгребая моего друга в охапку.

— Пойдём, Оултер, там Анату приехала. Зовёт нас куда-то.

Погладив русского напоследок по голове, Хат выбрался из его медвежьих объятий, и, насвистывая весёлую мелодию, направился за мной.

— И зачем тебе эти воспитательные работы? Тренируешься в проповедях, божество ты наше инопланетное? — спросил я, когда мы вышли на улицу. — Парень был бандитом, вёл простую приземлённую жизнь, ты же ему всю жизнь испортишь...

— Он не бандит, он нефтяник! — ответил Хат.

— Сынок, это на Ближнем Востоке ты можешь родиться хозяином нефтяной скважины, — возразил я, — а в России совсем другие условия для роста. Вася плохой человек!

— Даже в самом плохом человеке есть светлое начало. Надо просто его найти и разбудить.

Скрипя тормозами, возле нас остановился древний «лендровер» за рулём которого сидела Анату.

— Садитесь! — приказала она.

— Очень резкая женщина! — заметил я.

— Да, она такая, — согласился Оултер.

Едва мы разместились на потёртых от времени сидениях, джип сорвался с места. Выжимая из рыдвана максимальную скорость, Анату вырулила на шоссе в пустыне, тонкой линией уходящее за горизонт.

— Хорошо водишь! — перекрикивая гул мотора, похвалил Анату я.

— Угу.

— Куда едем?