Пропавших без вести – не награждать! - Геннадий Сорокин

– Найдем физически крепких бойцов, – вставил Колесников. – 30 кг на человека – это не так уж много.

Не обращая внимания на реплику, Николай Егорович продолжил:

– Вторая особенность любого человека – это оправление естественных надобностей.

В зале заулыбались.

– Раз в сутки, кто чаще, а кто реже, любой человек присаживается на корточки. Пока он сидит в такой позе, он беззащитен. Оправлять естественные надобности, чтобы не быть застигнутым врагом врасплох, нужно в надежно охраняемом месте. Итак, у нас в группе шесть человек. Трое ушли на разведку объекта. У одного прихватило живот, и второй человек пошел его сопровождать. Кто остался охранять базовый лагерь? Один человек? А кто ночью нес дежурство?

– У вас, капитан Лоскутов, какая-то туалетная тематика, – возмутился адъютант Морозова. – Мы о боевом рейде рассуждаем, а не о поносе.

– Да и я про то же! – дерзко парировал Николай Егорович.

– Капитан, не забывайтесь! – адъютант, привыкший к штабной субординации, посчитал своим долгом поставить на место невесть откуда взявшегося выскочку. Но просчитался. У Лоскутова на груди, над двумя боевыми орденами, отливали золотом две нашивки за тяжелые ранения. Две нашивки за ранения – это тяжкий опыт, полученный под пулями врага. К обладателю нашивок, как минимум, стоило прислушаться.

– Продолжайте, капитан, – приказал Морозов.

– Для тех, кто ухмыляется над моей «туалетной» тематикой, я вот что хочу сказать: в разведывательном рейде мелочей нет! Рейд – это не прогулка по бульвару и даже не действия в составе подразделения на линии фронта. Рейд – это особый мир, где каждая оплошность карается смертью всей группы. Я, лично я, – Николай Егорович, постучал себя пальцем в грудь, – одним из первых побывал на месте разгрома партизанского отряда «Красный луч». Весь отряд эсэсовцы сонными вырезали только потому, что часовые уснули от усталости. Командир «Красного луча» гнал своих людей на задание без отдыха и передыха, и вот результат – наступил предел физической выносливости бойцов, и весь отряд уснул. Я знаю случаи, когда человек отлучался по нужде в кусты, его похищали, зверски пытали и узнавали все секреты. Я за год в партизанском отряде столько навидался, что не вам…

– Дальше, Лоскутов! – остудил распалившегося Николая Егоровича генерал.

– Минимум личного состава в группе – 12 человек. Я изучал наш опыт и опыт немецких диверсионных групп и со всей ответственностью могу заявить: 12 человек – это минимум. Но нам, в рейде вокруг фьорда, понадобится еще больше, – Лоскутов успокоился, но на адъютанта старался не смотреть. – Что значит «взаимозаменяемость»? Кто заменит инженера? А медика? А шифровальщика? Все эти специалисты будут в единственном числе. Каждый из них понесет свой груз: медик – лекарства, сапер – взрывчатку. Плюс личное оружие, плюс продукты – итого, планируемые 30 килограммов на человека. А кто в группе понесет палатки и шанцевый инструмент? Или в базовом лагере разведчики будут спать не в укрытиях, а на голой земле? А если дождь? А он наверняка будет и не один раз. Кто будет круглосуточно охранять базовый лагерь? Медик с шифровальщиком? А если случится боестолкновение, чем отбиваться от врага? Шестью автоматами? Поверьте моему опыту, без двух ручных пулеметов организованный отход группы обеспечить невозможно. Два пулемета – это четверо бойцов.

– Какую численность группы вы предлагаете?

– 12 человек – разведгруппа, плюс взвод морских пехотинцев для прикрытия и несения караульной службы.

– Да это же целый партизанский отряд! – возмутился адъютант.

– Рейд разведгруппы по удаленной вражеской территории и рейд партизанского отряда по тылам врага принципиальной разницы не имеют.

– В разведгруппу в обязательном порядке надо включить политработника в ранге заместителя командира группы, – неожиданно поддержал Лоскутова Рогожин. – Мы в таком ответственном задании ни в коем случае не должны пускать на самотек партийно-политическую работу.

– Итак, – подытожил Морозов, – отбросив словесную шелуху, которой нас досыта накормил капитан Лоскутов, стоит признать, что его предложение об увеличении личного состава разведгруппы заслуживает внимания. Действительно, в рейд пойдет инженер, замены которому нет. Я думаю, что инженер не должен нести продукты и шанцевый инструмент. Радист не должен нести запасные батареи. Медик не должен заступать в караул, а замполит группы готовить пищу. До завтрашнего утра план переработать и к девяти ноль-ноль представить мне на утверждение. Все свободны! Стенографист, ко мне!

– Из протокола совещания уберешь все рассуждения Лоскутова об отхожем месте. Изложи коротко: капитан Лоскутов предложил усилить состав группы. Свои коррективы в план внес полковник Рогожин. Совещание одобрило предложения товарищей Лоскутова и Рогожина. Все понял? Иди, переписывай.

На первом этаже Колесников остановил Николая Егоровича.

– Если бы ты, сукин сын, работал в моем управлении, я бы тебя в порошок стер! Ты почему, стервец, со мной не поделился своими выкладками? Еще раз допустишь такую выходку, я на тебя начальнику Генштаба докладную напишу. Понял?

– Проект личного состава группы мне писать? – улыбнулся Лоскутов.

Поезд с военнослужащими прибыл на мурманский вокзал по расписанию. Якушев, согласно полученным инструкциям, поехал в штаб Северного флота. Лукин покидать вокзал не спешил. Наметанным глазом он вычленил из праздношатающихся по перрону граждан торговцев спиртным и уже решил прикупить бутылочку, чтобы вечерком отметить приезд, как из центральных дверей вышел комендантский патруль. Завидев Лукина, начальник патруля направился к нему.

«Что за странный город! – подумал белорус. – Не успел я приехать, как уже чем-то патрулю не угодил. На перроне военных полным-полно, а они ко мне решили придраться».

Стараясь не смотреть на «комендачей», Лукин полез во внутренний карман за документами.

– Как погода в Москве? – спросил его начальник патруля.

Лукин бросил шариться по карманам, выпрямился.

– Монгол! Ты ли это?

К удивлению окружающих, рядовой-пехотинец и начальник патруля обнялись.

– Лука, здесь не партизанский отряд, – прошептал Монгол. – Обращайся ко мне по званию.

– Так это, – Лукин отстранился, кивнул на погоны, намекая, что звездочек не хватает. При расставании, в прошлом году, Монгол был капитаном, а сейчас он только старший лейтенант.

– Как видишь, так и называй. Ты какими судьбами в наших краях?

– В командировку приехали. Николай Егорович с начальством самолетом вылетел, а я вот догоняю его на поезде. Я нынче, товарищ старший лейтенант, при капитане Лоскутове ординарцем состою.

– Слышал, слышал о московской инспекции.

– А как вы… товарищ старший лейтенант? – Лукин никак не мог заставить себя обращаться к Монголу по званию.