Милкино счастье - Лана Ланитова

Из комнаты ожидания пригласили графа.

Он смотрел на нее такими глазами, что Людмила снова покраснела.

– Людмила Павловна, – важно произнес граф. – Вы великолепны.

И мадам Колетт и Рози обе смотрели на Людочку с нескрываемым восторгом.

– Да, mon cher Анатоль, вы знаете толк в женщинах, – тихо произнесла Колетт. Такая красота дорогого стоит. Однако ждите нас еще. Мы не совсем готовы, – шутливо пояснила она.

Затем она наклонилась к уху Людмилы.

– Мадмуазель, граф желает довершить ваш интимный туалет…

– Да, он говорил, – охрипшим голосом подтвердила Людмила.

– Вы не волнуйтесь. Сейчас я отведу вас в отдельный кабинет. В нем работает наша Хатидже. Она турчанка. Она займется вашими ножками, ручками и уберет все лишние волоски с тела.

Не прошло и минуты, как мадам Колетт, крепко вцепившись в локоток Людмилы, отвела ее в отдельную, небольшую раздевалку, переходящую в комнатку. В этой комнате отсутствовало окно. Стены украшала тканевая драпировка, с рисунком на восточный манер. Посередине стояло высокое кресло, из подлокотников которого шли металлические трубки и странные деревянные желоба. Свиная кожа обтягивала круглое сидение. Снизу открывалось пустое отверстие, похожее на отхожее место. Прямо под ним находился широкий китайский таз. Тут же стояли стеклянные кувшины, наполненные водой. Рядом располагался столик, покрытый белой тканью. На столике, в строгом порядке, были разложены баночки с какими-то притирками, мазями, флаконы с духами, несколько коробочек французского мыла, и… целый арсенал металлических лезвий – точно таких же лезвий, какие бывают в мужских цирюльнях. Разница заключалась лишь в том, что здесь лежали бритвы и большого размера, и совсем маленькие – длиной в перст, с загнутыми концами. Недалеко от столика висел ремень для правки этих бритв. Напротив странного кресла, прямо на каменных нишах, стояли две газовые лампы с белыми абажурами.

Пока Людочка рассматривала диковинное кресло, к ней сзади подошла мадам Колетт.

– Идите ко мне, милая. Я аккуратно сниму платье, дабы не помять нашу прическу и помогу расшнуровать корсет. Нам надо раздеться донага. Вы сядете в это кресло, вас побреют и удалят лишние волосы – от подмышек до лобка. И не дрожите, это не будет больно. Хатидже – мастер своего дела.

– А может, не надо? – чуть бессмысленно пролепетала Людочка.

– Мадемуазель, вы имеете связь с таким богатым господином. А ходить с пучками лишних волос на теле – сейчас моветон. Наши девочки работают на манер восточных красавиц – совсем голенькие и чистые. И это сейчас модно в Париже. Поверьте, граф оценит ваши бритые прэлести и щедро одарит. Вы же любите, наверное, подарки? О, все женщины любят духи, наряды и украшения.

Людочка рассеянно смотрела на то, как шевелятся карминовые губы мадам Колетт и почти ничего не соображала. За несколько минут ловкие руки Колетт сняли с нее платье, расшнуровали корсет. Тут же было предложено снять чулки и панталоны.

– Садитесь в кресло.

Людочка дрожала от страха. Голая, на цыпочках, она прошла к креслу и присела на край. Она крепко сдвинула ноги и ждала, что будет далее.

– Не так, вы сели неправильно, – затараторила хозяйка. – Сядьте глубже, а ноги разведите в стороны. Ножки должны лечь в эти желоба. Ах, какие у нас длинные и прекрасные ножки. Анатоль знает толк в женских ножках, – засмеялась она.

И не успела Людочка что-либо возразить, как сильные руки Колетт развели в стороны ее ноги. Колетт действовала довольно решительно.

– Я пристегну вас кожаными ремнями – на талии и возле коленей. Видите ли, сия процедура требует большой аккуратности. Шевелиться и дергаться нельзя, иначе мастер может нечаянно порезать вас, моя дорогая. А лезвия у Хатидже сделаны из дамасской стали. Они даже толстые ремни разрезают вмиг, не только нежную кожу, – зловеще хохотнула хозяйка.

Людочку прошиб холодный пот. Низ живота пульсировал.

– О, да ты у нас еще дева! – заглянув ниже, подивилась Колетт – Двигайся ближе, попку на меня. Вот так. Не бойся, Хатидже будет аккуратна. Если захочешь помочиться, скажешь ей.

Весь хмель от выпитого шампанского выветрился в тот же миг.

«Господи, почему все норовят заглянуть мне туда? То злобная Капитолина, теперь эта хозяйка. Сейчас еще придет какая-то Хатидже. Если бы не просьба Анатоля, я никогда бы не пошла на все это» – рассуждала Людмила, трясясь от страха.

Сбоку что-то щелкнуло, повернулся невидимый ключ, стена сама собой приоткрылась – показался край цветной юбки.

«По-видимому, в драпировке есть потайная дверь» – едва подумала Людмила, как тут же увидела весь облик таинственной Хатидже.

Женщина двигалась очень тихо. Она была довольно высока, грузна и широка в плечах. Одета Хатидже была на восточный, почти базарный манер. Яркий, аляповатый наряд оттенял лишь черный головной платок. Черты лица казались крупными и резкими, почти мужскими. Сходство с мужчиной состояло и в том, что над верхней губой у дамы были вполне настоящие, черные усы.

В отличие от мадам Колетт, Хатидже была молчалива. Она принесла с собой низенькую деревянную скамейку, села возле нашей героини и зажгла обе лампы. Щелкнул запорный газовый кран, сноп яркого света ударил Людмиле прямо в глаза, заставив ее зажмуриться. Все ее стройное тело, раздвинутые ноги, круглый живот с маленьким пупком, пушистый лобок, срамные губы, вульва и даже розовый анус – все это было освещено так, словно Людмила лежала под ярким светом театральных софитов. Хатидже остановила свой взор на новой клиентке… Присмотрелась ближе – крякнула от удивления:

– Мамзель еще не была с мужчиной? – сказала она каким-то странным фальцетом, напоенным восточным говором.

Людочка кивнула и снова покраснела.

Турчанка встала и велела Людочке поднять руки. Затем Хатидже взяла керамическую миску, насыпала туда какого-то мыльного порошка, размешала его и намазала им Людочкины подмышки. Сильная рука легла на предплечье и чуть сдавила его, зафиксировав плечо. Снизу что-то звякнуло, и Людочка ощутила на себе скольжение легкого лезвия. Не прошло и трех минут, как обе подмышки Людмилы были освобождены от русых волос. Так же, молча, Хатидже обработала нежную кожу пахучей, настоянной на лаванде мазью, а после припудрила её.

– Здесь все хорошо. Опусти руки.

Затем Хатидже намылила и побрила Людочкины ноги, ниже колена. Ополоснула их теплой водой, и также натерла мазью. Эта мазь пахла розовым маслом. Откуда-то из тумбы, турчанка достала керамический горшок с бинтами, пропитанными каким-то жиром, и обмотала ими ступни Людмилы и кисти ее рук. А сама принялась намыливать и брить Людочкин лобок. Девушка вся затаилась от страха. Нервно пульсировало колечко ануса…

Побрив лобок, Хатидже аккуратно ополоснула его водой. Вода лилась прямо в таз, который стоял под сидением. Сильные руки турчанки надавили на внутреннюю поверхность бедер. В ход пошли мелкие лезвия. Турчанка водила ими возле самых нежных складок, стараясь сбрить все, до единого волоска.