Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

— Это что?

— Обязательства сторон. Если вы не заплатите нам в срок и в полном объеме оговоренный гонорар, академии предоставляется право требовать от вас уплаты штрафа в размере двух процентов от указанной в договоре суммы за каждый день просрочки.

— Мне это не нравится!

— Но почему? Ничего необычного в этом нет, это общепринятая формулировка. Почему она так взволновала вас?

— Потому что так нечестно! С чего это такие права есть только у вас? А я? Я тоже хочу!

— Простите, не понял.

Я объяснила:

— Если не заплачу, академия меня оштрафует. А если вы не выполните поставленную мной задачу, то никакого наказания не понесете. Это нечестно!

— И что же вы предлагаете? — искренне удивился мой собеседник.

— В этом случае гонораром академии будет оставленный мной задаток. И больше ни копейки!

Я немного подумала и добавила:

— А лучше, если вы мне еще и приплатите за потерянное время, моральный ущерб и несбывшиеся надежды.

Услышав последнюю фразу, хозяин кабинета пошел красными пятнами.

— В контракте этого нет.

— Напишите! Долго ли?

— Извините, но это невозможно.

— Почему? — наивно округлив глаза, поинтересовалась я.

— Потому, что это не принято. Так никто не делает.

— Тогда я ничего подписывать не буду, — капризно надула я губки и швырнула листки бланка договора на стоящий рядом столик. — Из ваших бумажек все выглядит так, будто вы со своей академией — все в белом, а я — мошенница и проходимка. Это оскорбительно, и я… Я мужу пожалуюсь. Пусть он вас приструнит!

С этими словами я вскочила с места и, подхватив сумочку, направилась к двери. Видя, что клиентка, на которую он потратил чертову уйму времени, покидает кабинет, не выложив ни копейки, хозяин академии сорвался с кресла, забежал вперед и преградил мне дорогу.

— Подождите, ну зачем же так горячиться? — ласково спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Потому что вы меня обидели, — заявила я и несколько раз выразительно хлопнула ресницами, прогоняя с глаз несуществующую слезу.

— Ни в коем случае! И в мыслях такого не было! Это просто недоразумение.

— Вы так думаете? — недоверчиво посмотрела я на него сверху вниз.

— Конечно! Мы же разумные люди и можем договориться.

— Вы точно не имели в виду ничего плохого? — очень натурально засомневалась я.

— Век воли не видать! — неожиданно сказал он.

— Ну, если так… тогда я вас прощаю.

Я мило улыбнулась и, грациозно покачивая бедрами, поплыла назад к креслу. При этом я, ни на секунду не закрывая рта, трещала как заведенная:

— Если вы со мной по-хорошему, так я и упираться не стану. От пункта про денежную компенсацию откажусь. Ну его! Запишем только слова про оплату в случае плохо выполненной работы. Хорошо? Вы же не обидитесь? Вы понимаете, что это просто формулировка такая, да?

— Конечно, — устало кивнул он, вконец измотанный моими капризами.

Мне стало немного жаль страдальца, и я поспешила его утешить:

— Не переживайте так. Думаю, все обойдется. Вы выполните мой заказ, я тут же заплачу наличкой, а этот дурацкий договор на ваших глазах разорву. Только у меня будет еще одно пожелание…

— Вот как? — насторожился хозяин кабинета.

— Да. Совсем маленькое. Когда будете собирать информацию, далеко в прошлое не лезьте. Мне ведь все равно много не запомнить.

— Каким сроком желаете ограничиться? — еле сдерживая радость от того, что я не потребовала звезду с неба, спросил мой собеседник.

— Пусть будет пятьдесят лет назад, от семнадцатого года, конечно. И, пожалуйста, как следует все разузнайте, не пропустите чего важного. В нашем деле факты решают все!

Распрощавшись с президентом, я покинула уютный особняк академии и заторопилась домой. Дарья обещала в этот день уйти с работы пораньше и забежать ко мне потрепаться, а так как из-за моих отлучек подобные посиделки у нас случались не часто, то я ими очень дорожила.

Неслась я сломя голову и по пути умудрилась нарушить не одно правило дорожного движения, но, на мое счастье, в тот момент поблизости не оказалось бдительных стражей порядка и до дома мне удалось добраться без приключений.

— Привет! — широко улыбнулась я, как только на пороге возникла массивная фигура подруги.

При виде меня Дарья испуганно охнула:

— Откуда ты?

— По делам ездила, — отмахнулась я и, чмокнув ее в щеку, проскользнула в квартиру.

— В таком виде?! Ты знаешь, что похожа на шлюху?

— Естественно! Я же перед выходом на себя в зеркало смотрела.

Повесив сумку на крюк, я скинула осточертевшие туфли и блаженно простонала:

— Хорошо-то как, господи! И как это женщины целыми днями умудряются ходить на этих ходулях? Тут на несколько часов на них встанешь — и уже без ног.

Дашуля продолжала молча взирать на меня округлившимися от изумления глазами.

— Ты чего такая? Случилось что? — удивилась я.

— Нет… у меня все нормально, а вот ты…

— Говорю же, по делу ездила!

И тут вдруг до меня дошло, что подруга, несмотря на наше долгое знакомство, никогда не видела меня в «маскараде». Она, конечно, была в курсе моих дел и отлично знала, чем именно я занимаюсь, но в детали я ее никогда не посвящала.

— Подожди, сейчас переоденусь и все объясню, — сказала я и поплелась в ванную смывать с себя килограммы косметики.

Когда через пятнадцать минут я, сияя чистотой и благоухая свежестью, появилась на кухне, Даша уже заварила чай и теперь горела желанием узнать подробности.

— Объясни толком, что происходит? Куда ты ездила в таком виде? — накинулась она на меня.

— В академию генеалогических изысканий.

— Ты шутишь?

— Нет, конечно! Какие могут быть шутки, когда разговор касается дела?

— В таком виде?! — ужаснулась подруга.

— А чем он тебе не нравится? Там каждая шмотка на полштуки баксов тянет, — усмехнулась я.

— Прекрати ваньку валять! Ненавижу, когда ты такой становишься! — грозно сказала Дарья, темнея лицом от гнева.

Гневаться Даша любит. Делает она это часто, шумно и по любому поводу, но я давно уже научилась различать за ее привычной громогласностью настоящую ярость, последствия которой обычно бывают непредсказуемы. Сейчас был именно такой случай. Благоразумно решив не нарываться, я смолчала, прошла к столу и, упав на диванчик, горько пожаловалась: