Я ненавижу свою шею - Нора Эфрон

Я только что вынырнула из состояния полного погружения, в котором пребывала несколько дней. Это было погружение в книгу. Она мне очень понравилась — каждым словом. Я перенеслась в вымышленный мир, переживала за судьбу персонажей и чувствовала себя живой. Это было прекрасно, сразу возникла куча мыслей и воспоминаний о других любимых книгах. Я сочинила с десяток воображаемых писем автору — писем, которые я никогда не напишу и тем более не отправлю. Они были хвалебные и совершенно неподобающе раскрывающие личную информацию обо мне и моем жизненном опыте. А когда один из персонажей умер и я очень расстроилась, то даже написала автору укоряющее письмо. Но главным образом письма были благодарственные. Ведь я читаю для того, чтобы пережить состояние, когда книга захватывает меня целиком, а оно возникает не каждый раз и даже не через раз. Но когда мне удается по-настоящему погрузиться, я счастлива.

Когда я была маленькой, меня захватывали все книги. Романтизирую ли я свой ранний читательский опыт? Не думаю. Многое я часто перечитывала — например, историю о волшебнике из страны Оз, я была ею просто одержима. Книги затягивали меня с головой. Как мне хотелось быть Джейн Бэнкс, расти в Лондоне и чтобы моей няней была Мэри Поппинс! Или Гомером Прайсом из Сентербурга, и чтобы у меня был дядя, а у него — машина для изготовления пончиков, которая делала бы пончики с утра до вечера! Малышка Сара Крю из повести Фрэнсис Ходжсон Бернетт «Маленькая принцесса» стала моим альтер эго, хотя в реальности у нас было мало общего: она вела себя гораздо лучше. Но меня заворожила история маленькой богатой девочки, которая после смерти отца вынуждена работать посудомойкой в престижной школе-интернате, где раньше училась, и жить на чердаке! О, как мне хотелось стать сиротой! А потом я прочла «Историю монахини» и решила сделаться монашкой. А как я мечтала, чтобы меня выбросило на безлюдный берег Кракатоа после кораблекрушения! Я хотела быть Озмой, Джо Марч, Анной Франк, Нэнси Дрю, Элоизой, Аней из «Зеленых мезонинов» — и в воображении я была ими всеми.

В детстве я обычно читала в кровати или на ротанговом диване на террасе. И знаете, что самое странное? Каждый раз, когда я читаю книгу, которая мне нравится, я вспоминаю все любимые книги из детства, и дом, где я в то время жила, и тот диван, на котором сидела. Окончив колледж, я поселилась в Гринвич-Виллидж и там, на новеньком диване, обитом вельветом в широкий рубчик, прочла «Золотую тетрадь» Дорис Лессинг — необыкновенный роман, изменивший мою жизнь и жизни многих молодых женщин в 1960-е. У меня до сих пор сохранилась книга в бумажной обложке, та самая. Уголки страниц загнуты, чтобы при необходимости можно было найти особо важное место. А сейчас кто-нибудь читает «Золотую тетрадь»? Даже не знаю. Но тогда, накануне второй волны женского движения, меня потрясла Анна, героиня Лессинг, и ее борьба за женскую свободу. Работа, дружба, любовь, секс, политика, психоанализ, писательство — Лессинг рассказывала обо всем, что занимало меня в то время. Я не уставала удивляться, какой это блестящий и мудрый роман.

Прошло несколько лет. У моего дивана фиолетовая обивка, и я наслаждаюсь чтением. На этот раз у меня в руках «Крестный отец» Марио Пьюзо, божественная книга, утягивающая меня в пучину романтических грез. Я хочу стать мафиози! Нет, не совсем… Ладно, женой мафиози!

Проходит еще несколько лет. Я развожусь с мужем (что неудивительно). Забираю диван, и мы переезжаем в темную квартиру в районе Пятидесятых улиц Вест-Сайда. Лето, выходные, делать нечего, и мне вроде должно быть одиноко, но это не так — ведь я читаю собрание сочинений Рэймонда Чэндлера.

Еще шесть лет миновало, еще один развод. Я не могу сосредоточиться неделями, я вся на нервах, и спокойно почитать не получается. Я живу у подруги, и та выдает мне переплетенные гранки «Смайли» Джона ле Карре. Я заваливаюсь на кровать в гостевой комнате и с радостью отдаюсь на милость писателя. Я люблю ле Карре, но особенно люблю его героя, Джорджа Смайли — шпиона с разбитым сердцем. Как же мне хочется, чтобы он скорее забыл свою бывшую жену, которая его предала! Я мечтаю, чтобы он снова полюбил. На самом деле, я была бы не прочь, если бы он полюбил меня. Ведь Джордж Смайли, если подумать, как раз тот человек, за которого мне надо выйти замуж — но почему-то я вечно выхожу не за тех. Напишу-ка я Джону ле Карре письмо и изложу свою точку зрения по этому вопросу.

Тем временем в ходе раздела имущества мне так и не удается сохранить фиолетовый диван, и я покупаю новый — замечательный, мягкий, обитый уютной теплой тканью, с подлокотниками, на которые можно лечь, как на подушки, и с подушками, в которые проваливаешься, — удобно читать и сидя, и лежа. На этом диване я прочитываю Энтони Троллопа и всю Эдит Уортон; оба писателя уже умерли, поэтому им нельзя написать письмо. А жаль, ведь мне так хочется сообщить им, что их книги ничуть не устарели. Я читаю всю Джейн Остин — шесть романов от корки до корки — и провожу дни в блаженных переживаниях: удастся ли влюбленным преодолеть непонимание, препятствия, сомнения, смириться с недостатками и классовыми различиями и всем прочим, что мешает любви? Я в таком напряжении, как будто не читала эти романы прежде, уже раз десять.

Наконец однажды я берусь за роман, который становится самым захватывающим в моей взрослой жизни. Чудесным летним днем, лежа в шезлонге на пляже, я открываю шедевр Уилки Коллинза «Женщина в белом» — первый и один из величайших детективов, хотя такое описание не делает честь этой книге. Все, я потеряна для мира. Проходят дни, я наслаждаюсь каждым словом. Любая минута, проведенная вдали от книги, становится мучением, когда я притворяюсь, что реальная жизнь меня интересует. Почему я раньше не читала эту книгу? Когда можно будет снова ее открыть? Дочитав до половины, я возвращаюсь в Нью-Йорк, работаю, заканчиваю съемки фильма и сижу в студии звукозаписи, не в состоянии сосредоточиться ни на чем. Меня занимает лишь одно: выживет ли моя любимая героиня? О, если с моей любимой Марион Холкомб что-то случится, я не вынесу! Время от времени я отрываюсь от книги и вижу вокруг себя толпу людей. Они ждут, чтобы я приняла решение — не слишком ли музыка тихая? Не слишком ли гром громкий? Не могу поверить, что они не понимают: в данный момент я занята гораздо более важными вещами! Я читаю самую прекрасную книгу в мире.

Есть такое понятие — глубинная дезориентация. Это когда глубоководный дайвер проводит слишком много времени на дне океана и не понимает, где верх, а где низ. Когда он выныривает, возникает кессонная болезнь: организм не может адаптироваться к уровню кислорода в атмосфере. То же происходит со мной, когда я выныриваю из отличной книги. Та, в которую я только что погружалась, — «Приключения Кавалера и Клея» Майкла Чабона. Именно о ней я говорила в начале рассказа. Герои этой книги создают персонажей комиксов, но, по сути, она посвящена тому, как художники берут обычную жизнь и превращают ее во что-то волшебное. Например, герой заходит в комнату и видит в ней множество мотыльков, а потом замечает на клене в парке на Юнион-сквер огромную бабочку сатурния луна — и через пару страниц у него рождается героиня комиксов с таким же именем. Момент, когда из чего-то обычного возникает фантастическое, был настолько прекрасным, что я не могла оторваться. Меня заворожило умение автора играть и его способность с легкостью делать очень сложные вещи. Действие романа происходит в Нью-Йорке в 1940-е годы, и, хотя я дочитала книгу больше недели назад, я все еще в ней. Курю Camel, а в соседней комнате вечеринка, и среди гостей — Сальвадор Дали. Я знаю, что в конце концов мне придется вынырнуть и снова вдохнуть воздух сегодняшнего Нью-Йорка. Но, с другой стороны, может, и не придется. Найдется другая книга, которая мне понравится, и я в ней растворюсь. Пожелайте мне удачи.