Я ненавижу свою шею - Нора Эфрон

Салли: Можно и так сказать.

Гарри: А что, если и в Нью-Йорке с тобой ничего особенного не произойдет? Что, если ты проживешь там всю жизнь — и ничего? Ты ни с кем не познакомишься, ничего не достигнешь и умрешь, как многие умирают в Нью-Йорке — одни в своей квартире, и только через две недели соседи почувствуют запах в коридоре?

В ресторан входит парень

Я ужинаю в ресторане с друзьями. К столику подходит мой знакомый. Все знают, какой он замечательный человек. Он расстался с женой примерно в то же время, что и я с мужем. Он спрашивает:

— Как с тобой можно связаться?

Мы не можем сделать все

Я сижу в небольшом кинозале и жду, когда начнется кино. Постепенно зал наполняется людьми. Мест не хватает. Люди толпятся в проходе и беспомощно озираются. Рядом сидит мой друг Боб Готлиб и, как и я, наблюдает за происходящим. Режиссер фильма предлагает детям, присутствующим на просмотре, сесть на колени к родителям. Меня эта ситуация раздражает. Наконец я поворачиваюсь к Бобу и говорю:

— Это же так просто. Можно принести складные стулья и поставить их в проход.

Боб смотрит на меня.

— Нора, — отвечает он, — мы не можем сделать все.

У меня в голове проясняется.

Нора. Мы не можем сделать все.

Я узнала главный секрет счастья.

Хотя, наверное, уже слишком поздно.

И кстати

На днях на распродаже я купила красное пальто. Но пока его не надевала.

Еда исчезает.

Я не имею в виду еду как привычку, еду как воспоминание, еду как элемент биографии, еду как метафору, еду как сожаление, еду как символ любви, еду как доказательство, что вы читали Пруста, хотя на самом деле не читали, но все время упоминаете печенье мадлен, чтобы показать свою начитанность. Нет, я имею в виду еду как еду. Еда имеет привычку исчезать.

Конкретно речь идет о капустном штруделе, который исчез с Манхэттена примерно в 1982 году, и с тех пор я ищу его и не могу отыскать. Уже двадцать три года.

Капустный штрудель — лишь один пункт из длинного списка всего, что мне нравилось и куда-то пропало. Например, замороженный заварной крем исчез, еще когда мне было пять лет и наша семья переехала в Калифорнию. С тех пор моя жизнь полна маленьких разочарований.

Капустный штрудель, о котором я рассказываю, продавался в скромной венгерской булочной на Третьей авеню. Булочная называлась «Миссис Хербст». Впервые я попробовала его в 1968 году, и, простите за сентиментальность, это практически единственное, чем мне запомнился мой первый брак. Капустный штрудель выглядит как яблочный, но это не десерт, а скорее пирожок — наподобие русских пирожков с мясом из слоеного теста, которыми торговали в «Русской чайной» (они тоже потом исчезли). Капустный штрудель подавали с супом или основным блюдом — например, жареной куропаткой (я никогда не готовила жареную куропатку, но, без сомнения, куропатка с капустным штруделем — это что-то). У него была хрустящая маслянистая рассыпчатая корочка из теста фило (я планирую освоить искусство приготовления теста фило в следующей жизни, тогда же прочесть Пруста дальше первой главы) и сочная начинка из тушеной капусты, одновременно сладкая и соленая и совсем неожиданная, как все хорошее в жизни. Когда-то давно я ела капустный штрудель почти каждый день, а потом на время о нем забыла. Наверное, это был мой личный аналог утраченного времени Пруста, и я жалею о нем по многим причинам. Главным образом потому, что мне ни разу не пришло в голову: мой любимый капустный штрудель не будет ждать, когда я вспомню о нем в следующий раз.

Но Нью-Йорк — город, преподносящий сюрпризы. Арендная плата взлетает до небес. Люди стареют, а дети не хотят работать в семейной булочной. И вот вы приезжаете в Ист-Сайд и ищете венгерскую булочную миссис Хербст, которая всегда была там и уже практически стала нью-йоркской достопримечательностью, историческим памятником, без которого квартал невозможно представить. И что вы думаете, нет булочной! Исчезла, а вас даже никто не предупредил! Это очень грустно. Не так, как действительно печальные вещи, но все же… Несмотря на этот жестокий удар, вы не теряете надежду, что где-нибудь, как-нибудь вам удастся найти утраченный штрудель, а может, и воссоздать его. Вы продолжаете надеяться, хотя кажется, что надежды больше нет. И, наконец, вы теряете надежду. Дальше следует переживание трех стадий горя, только в отношении еды.

Итак, я поняла, что штрудель потерян навек. Сначала я часами искала рецепт в интернете, но все рецепты оказывались не похожи на него. На одной из вечеринок я в отчаянии бросилась расспрашивать некоего Питера Хербста, редактора, который, как предположил мой муж, мог быть родственником тех самых Хербстов из династии булочников, но это оказался не он. Я обратилась к знаменитому венгерскому ресторатору Джорджу Лэнгу, и этот любезный человек прислал мне рецепт капустного штруделя. Я попробовала испечь его, но все было не то. (Истинная трагедия утраченной еды в том, что теряется обычно еда, которую невозможно воссоздать в домашних условиях даже поварам вроде меня, которые готовы из кожи вон лезть.)

Примерно два года назад, когда поиски капустного штруделя ввергли меня в отчаяние и я уже думала, что хуже не будет, мне нанесли очередной сокрушающий удар. Ресторанный критик Эд Левин сказал, что штрудель, который я ищу, можно заказать в венгерской булочной «У Андре» в Риго-Парке, Квинс. Сам Эд штрудель не пробовал, но уверил меня: достаточно лишь позвонить Андре, и он его испечет. Я не могла поверить в такую удачу и тут же позвонила Андре. Я упомянула Эда Левина столько раз и так громко, что он, наверное, услышал свое имя через весь Нью-Йорк. Я сказала, что, по словам Эда, можно попросить испечь капустный штрудель по спецзаказу; за этим я и звоню. На самом деле, на тот момент я была готова заказать тонну капустных штруделей оптом. Но знаете что? Этот Андре отказался печь мой штрудель. Даже имя Эда Левина не помогло. Он был слишком занят обычными штруделями и не брал заказы на другие. Мои поиски снова уперлись в тупик. Но не закончились.

На этой неделе мне написал Эд Левин. Он сообщил, что у венгерской булочной «У Андре» открылись три новых филиала: на Манхэттене, Второй авеню и Восемьдесят пятой улице. И там капустный штрудель можно купить за просто так! Не надо делать спецзаказ — он лежит прямо на прилавке. И Эд Левин его попробовал. «Теперь я понимаю, почему ты так носилась с этим штруделем», — написал он мне.

На следующий день мы с мужем пошли к Андре. Стоял прекрасный зимний день, по крайней мере, в моем представлении — такой день, когда не нужно надевать пальто. Мы отыскали булочную, где также было кафе, зашли и заказали подогретый капустный штрудель.

Его принесли. Я приблизила вилку к губам и попробовала кусочек. В отличие от Пруста, попробовавшего печенье мадлен, я не буду говорить, что вздрогнула и «все превратности судьбы стали мне вмиг безразличны, трагедии неважны, а краткость жизни иллюзорна». Увы, одного капустного штруделя недостаточно, чтобы ощутить все это. Однако штрудель был божественным. Хрустящий, но сочный, сладкий и соленый одновременно, маслянистый, но не жирный. Он был не совсем идентичен тому, что я ела у «Миссис Хербст», но так же вкусен, а то и вкуснее. Попробовав его снова, я действительно смогла повернуть время вспять, исправить ошибки прошлого. Ко мне словно вернулась блузка, оставленная в химчистке, или телефон, забытый в такси. Это было подтверждение, что я правильно сделала, когда не сдалась и не потеряла надежду. Это было все и ничего… А главное, это был капустный штрудель.