Фигурное катание. Стальные девочки - Елена Вайцеховская

Примерно таким же образом в 1998-м на Играх в Нагано во взрослой компании появилась крошечная в сравнении с фаворитами Тара Липински. Девочка из простой и не бог весть какой состоятельной американской семьи, которая уже в четыре года сооружала в детской комнате импровизированный пьедестал почета из пустых картонных коробок и упорно карабкалась на верхнюю ступень – постоять на вершине. Разве кто-нибудь мог тогда предположить, что спустя 16 лет светловолосая русская девочка с созвучным именем, родившаяся в год той самой Олимпиады в Нагано, будет сидеть на пресс-конференции, сжимая в кулаке свою первую взрослую золотую медаль, и рассказывать:

– Я когда была маленькая… Но это глупая история… У нас в квартире была двухэтажная кровать, и я все время стояла или сидела на втором этаже, представляла, что я на Олимпиаде, и пела гимн. Почему-то я знала, что обязательно буду на Олимпиаде…

Ну а в Сочи я ответила Хершу, что человечеству – неважно, о России или об Америке идет речь, – всегда было свойственно любить сюжеты жестоких сказок, в которых маленький мальчик или маленькая девочка борется со злыми силами и неизменно их побеждает. Вот и Липницкую, после ее неожиданного триумфа в командном турнире и потрясающих, берущих за душу программ, российские болельщики стали воспринимать как маленького бесстрашного воина, призванного спасти олимпийскую честь огромной страны.

* * *

Когда говорят, что у каждой медали есть две стороны – это как раз про Липницкую. Мир умилялся, глядя на чудо-девочку, которая в первый же сезон своего появления в юниорах в 2012 году выиграла все этапы Гран-при, включая финал, а затем и юниорский чемпионат мира. Юля прекрасно начала и следующий год, опередив в короткой программе на своем первом взрослом Гран-при в Шанхае двукратную чемпионку мира Мао Асаду, и заняла в общем зачете второе место, что расценили как сенсацию. Но первый тревожный звоночек, сигнализирующий, что все складывается не так, как хотелось бы, прозвучал уже тогда: начиная предсезонную подготовку, Юля сильно намяла ноги новыми ботинками. Для фигуриста – это едва ли не самая серьезная проблема: если намины на ногах вовремя не вылечить, они становятся хроническими и в любой момент способны оставить спортсмена, что называется, без ног. Вот и в случае с Липницкой это привело к тому, что одна за другой посыпались травмы.

Апофеозом этой черной полосы стало падение на тренировке и сотрясение мозга, из-за чего дебютантке взрослого сезона пришлось отказаться от участия в чемпионате страны. Проигрыш на юниорском мировом первенстве три месяца спустя стал следствием чрезмерно форсированной подготовки. Из-за резкого перехода к высоким нагрузкам у спортсменки защемило нерв, и выступать на том первенстве она могла лишь на обезболивающих уколах.

Все это происходило на фоне переходного возраста. Юля начала очень быстро набирать вес и стала с ним бороться наиболее доступным для себя способом – перешла с нормальной еды на белково-углеводный порошок «Сквизи», который размешивала в кефире. О том, что Юля фактически отказалась от еды, знала ее мама, знала тренер, но, как говорила по этому поводу сама фигуристка, обе постоянно просили ее немного потерпеть: слишком близко уже была Олимпиада и слишком вероятной виделась перспектива завоевать на этих Играх медаль. Как минимум – в командном турнире.

Именно тогда, судя по всему, в организме был запущен механизм, который спустя несколько лет привел к экстренной госпитализации спортсменки с диагнозом «анорексия».

В том олимпийском сезоне мы встретились с Липницкой на подмосковном катке в Новогорске, где проходили тогда еще открытые для публики прокаты российских фигуристов. Именно там Юля впервые показала программы, которым суждено было стать в фигурном катании знаковыми.

Постановки «Не отрекаются любя» и «Список Шиндлера» – со знаменитым образом девочки в красном пальто – сделал для фигуристки Илья Авербух. За десять лет своей послеспортивной карьеры, завершившейся в 2003-м золотыми медалями чемпионата Европы и серебром мирового первенства, завоеванными в танцах на льду с Ириной Лобачевой, Илья удивительно быстро нашел себя не только как продюсер собственных шоу, но прежде всего как удивительный постановщик. Трудно сказать, кому больше повезло в этом сотрудничестве – Липницкой или самому Авербуху, но каждый раз, когда я видела поставленные для Юли олимпийские программы, неизменно думала о том, что именно Авербух, а вовсе не тренер и не мама, сделал девочку звездой первой величины, знаменитой девочкой в красном пальто. Именно Илья придумал имидж, не оставивший равнодушным ни одного зрителя.

Вряд ли фигуристка сумела бы эмоционально воплотить предложенный ей образ, не случись в ее карьере предыдущего, порядком трагического сезона. Там же, в Новогорске, она рассказывала:

«У меня ведь целый год был настоящей драмой. Сезон ведь не пошел с самого начала – с тех злосчастных ботинок. Вот я сейчас вспоминаю его – и не могу даже перечислить, что именно было наиболее удручающим – все сливается в одно громадное черное пятно. Травмы валились со всех сторон. Сначала одна, за ней – как следствие – другая, тут же независимо от этих двух – третья. И то падение на тренировке, когда я сильно ударилась о лед подбородком, было далеко не самым страшным в этом ряду. Конечно, было сложно постоянно выкарабкиваться после травм. Вроде все прошло, удалось восстановиться – и тут новая проблема. В таком состоянии очень тяжело заставлять себя что-то делать. Не хочется катать программы, потому что думаешь только о том, что сейчас снова что-то заболит. Все было так ужасно… Не хочется даже вспоминать».

На вопрос, в чем, по ее мнению, Юля стала лучше, пережив такой неудачный для себя год, фигуристка ответила:

– Во всем. Извините, конечно…

– А извиняться-то зачем? – не поняла я.

– Ну мало ли… Вдруг это слишком нахально прозвучит? – Юля подняла на меня смеющийся взгляд. – Сами ведь наверняка помните, как это все у меня было в том сезоне: перед соревнованиями настраиваешь себя, настраиваешь, а вышел кататься, один прыжок сделал – и все остальное время либо лед полируешь, либо «бабочки» повторяешь. Я не могла нормально доехать ни одну программу. Даже во вращениях меня болтало из стороны в сторону: совершенно неудивительно, что в итоге грохнулась на тренировке. Раньше я часто пересматривала свои программы. Понимала, что у меня толком нет связок, нет сложных шагов, но есть технические элементы и вращения. И вдруг все это исчезло тоже.

– Может быть, сложности были связаны не только с травмами, но и с увеличением роста?

– Вроде никакого особого роста не было. И даже прибавки в весе не было. Хотя стоп, обманываю. В самом начале прошлого сезона я прибавила килограммов пять или шесть. В зеркало, помню, посмотрела – опа! А там уже две Юли… Привела себя в порядок только после первых прокатов. Но на тренировках, помню, было стыдно на лед выходить. Фигуристке, считаю, неприлично выглядеть толстой. И одеваться кое-как – тоже. Все-таки у нас публичный вид спорта, и надо соответственно к себе относиться…

* * *

Эта часть интервью чуть ли не обернулась для меня большой проблемой. В январе 2014-го, приехав на чемпионат Европы в Будапешт, я поинтересовалась у Тутберидзе, могу ли сделать интервью с ее подопечной после выступления. Тренер замялась: «Думаю, об этом вам лучше поговорить с Даниэлой».