Рожденный дважды - Фрэнсис Пол Вилсон

Некоторые из ребят дразнили его за то, что он такой правильный, но Джим никогда в этом не участвовал. Билл ему всегда нравился. С Биллом он мог обсуждать проблемы, о которых другие ребята и понятия не имели. Серьезные вещи, идеи.Они оба очень много читали и часто обсуждали книга. Он до сих пор помнил их спор о книге Эйна Рэвда «Атлас пожал плечами» сразу после того, как она вышла в свет. Они редко соглашались в чем-нибудь. Именно поэтому их разговоры были такими интересными. Билл всегда воспринимал вещи возвышенно. Джим называл его идеалистом, а Билл окрестил Джима циником. Сначала Джима поразило, что Билл после школы поступил в семинарию иезуитов.

– А я-то думал, ты пойдешь в механики, – вспоминал он свою шутливую реплику в адрес Билла. Но, поразмыслив, Джим пришел к выводу, что этого следовало ожидать. Он ведь знал, что Билл верит в Бога и в Человека, в добродетель и порядочность как воздаяние. Верил тогда и, очевидно, верит и теперь. В этом было нечто обнадеживающее в наш век, когда Бог умер.

А теперь Билл служит в приюте Святого Франциска. Забавно, как все возвращается на круги своя.

– Приятно видеть, что ты смеешься, старик, – сказал Билл.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты выглядел довольно мрачным для парня, только что ставшего богачом.

– Сожалею, – ответил Джим, зная, что Билл прав, и действительно не желая омрачать своим видом радостное событие. – Да, Хэнли этим завещанием отвалил мне кучу денег. Жаль только, что он не добавил к ним парочку слов.

– Таких, как «моему сыну»? – сказал Билл.

Джим кивнул. Ему было приятно, что Билл настроен на его волну. Старая связь, не подверженная помехам, волна дружбы, на которой они всегда общались, продолжала действовать.

– Да, это было бы здорово.

– Вряд ли кто-нибудь станет сомневаться, что ты его сын.

– Но этого недостаточно. Я хочу знать о себе все. Какой я национальности? При звуках какого гимна я должен салютовать? Вскакивать при первых нотах Марсельезы или плакать от умиления, когда слышу «Дэнни бой»? Должен ли я прятать в спальне свастику и каждый вечер тайно возглашать «Зиг хайль» или мне следует поехать на несколько лет в кибуц? Если мой родитель – Хэнли, откуда, черт побери, родом он сам?

– Если судить по твоим гастрономическим пристрастиям, – сказала Кэрол, – ты, хотя бы отчасти, итальянец.

– По крайней мере, ты знаешь, кто твой отец, – сказал Билл. – Кто былтвой отец. Ясно, что он никогда не забывал тебя.

– Да, но он мог узаконить меня в письменном виде.

Он почувствовал, как Кэрол накрыла его руку своей.

– Ты вполне законный для меня, – сказала она.

– Я тоже считаю, что ты вполне законный, – добавил Билл. – Чего еще ты хочешь?

– Ничего, – ответил Джим, не в силах сдержать улыбку. – Может быть, только сообразить, кто моя мама.

Билл возвел глаза к небу.

– Боже, научи этого человека довольствоваться тем, что он имеет... хотя бы на сегодняшний вечер. – Он посмотрел Джиму в глаза. – А позже я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.

– Замечательно! А что, если мы слиняем отсюда и направимся в Гринвич-Виллидж? В кафе «Что?» сегодня вечер любительских групп.

Кафе «Что?» В Гринвич-Виллидже

Билл потряс головой: в ушах у него звенело. «Что?» представляло собой длинную узкую комнату. У левой стены посредине была устроена сцена. Квартет типа группы «Любители полных ляжек», называвший себя «Пурпурная пастель Гарольда», освобождал сцену от своих инструментов для следующего выступления.

– Громко, но неплохо, – сказал Билл Джиму и Кэрол. – Довольно гармонично. И мне понравился номер на стиральной доске.

– Они не перспективны, – возразил Джим, одним глотком допивая бутылку пива. – Немного от «Роллинг Стоунз», немного от «Ложек», кое-что от «Битлов», чуточку «Бирдсов». Мне лично они понравились, но хороших сборов они не сделают. Не то звучание. Какая-то мешанина. Но все же лучше тех, что выступали первыми и исполняли Халила Джибрана в стиле ядреного рока. Ух!

Билл не удержался от смеха.

– Джим Стивенс – самый строгий в мире критик. Джибран не так уж плох.

Кэрол тронула Билла за руку.

– Давай вернемся к тому, о чем ты говорил, пока эта музыка не оглушила нас. Насчет поездки в Нъю-Хэмпшир. Ты действительно считаешь, что у Маккарти есть шанс на первичных выборах?

– Думаю, да.

Он потянулся за пивом не потому, что хотел сделать глоток, а для того, чтобы избежать прикосновения руки Кэрол. Оно было так приятно – ее рука, теплая и мягкая, пробуждала воспоминания, которым лучше было не просыпаться. Он посмотрел на Кэрол.

Кэрол Невинс – теперь Стивенс. Девочка, неужели я когда-то был влюблен в тебя? Водил в кино, держал тебя за руку, обнимал за плечи и за талию, целовал на прощание. Не больше. Детская любовь. Теперь ты – женщина. У тебя изменилась прическа, фигура стала женственней, но твоя улыбка так же дразнит, а глаза у тебя все такие же лучистые и голубые.

Билл понимал, что Кэрол станет для него проблемой. Уже стала. Сколько ночей он не мог уснуть в обычное для себя время из-за эротических мыслей о Кэрол!

Все годы в семинарии он старался приучить себя к автоматическому соблюдению обета целомудрия, к тому, чтобы стать в известном смысле бесполым. Это оказалось не так трудно, как он думал. Сначала он научился подходить к этой проблеме как к форме добровольного откладывания исполнения желаний на более поздний срок. День за днем он откладывал сегодняшние сексуальные порывы на завтра, но это завтра никогда не наступало. Откладывание было бесконечным.

С годами это стало проще. Потребовалось время, но теперь он умел мысленно отгораживаться от соблазнов и желаний, грозящих бедой, и предавать их забвению до того, как они проникнут в его сознание или повлияют на его либидо.

Так почему же это не получается, когда дело касается Кэрол? Почему он оказался не в силах не допускать ее в свои мысли с тех пор, как увидел на прошлой неделе?

Может быть, потому, что Кэрол была из прошлого. Ни одна женщина не могла занять места в его сердце сегодня, но Кэрол жила в саду его души до того, как он окружил его стеной. Он думал, что его чувства к ней давно умерли и ушли в прошлое, но, очевидно, ошибался. Старые корни еще не засохли.

Разве не глупость все это целомудрие?

Сколько раз он слышал этот вопрос... от других, от себя самого! Кто-то, настроенный враждебно, даже процитировал Маркса, мол, очень просто стать святым, если не хочешь стать мужчиной. Билл в ответ только пожал плечами. Целомудрие входило в комплект, было частью обета, который он взял на себя перед Богом: ты отказываешься от власти, богатства, секса и всего другого, что мешает отдать свою энергию целиком Богу. Самоотречение укрепляет веру.