Охота на охотника - Николай Гуданец

– Ну, извините.

Наверно, хорошо быть Залетаевым, сидеть в кабинетике на двоих с исключительно красивым видом из окна. И хотя все Залетаева постоянно ищут, но ищут с благими намерениями. Не то, что меня.

Влетает Алина с какими-то машинописными листками в руках, во рту сигарета.

– Шеф разрешил до понедельника, – говорит она, усаживаясь за свой стол, аккуратный и чистый в отличие от залетаевского. – Наплела ему с три короба. Сейчас вот байку вычитаю, сдам, и можем ехать.

Взяв ручку, она углубляется в чтение, время от времени ставя на левых полях странные зигзагообразные закорючки.

Открывается дверь, и входит рослый, румяный и круглолицый парень, очевидно, Залетаев.

– Привет, Алина, – здоровается он и протягивает мне руку. – Вы ко мне?

– Нет, ко мне, – произносит Алина, вычитывая статью.

– Полный балдеж, я только что из порта, – тараторит Залетаев, снимая куртку-аляску и вешая ее в стенной шкаф. – Два часа там ошивался, наскреб информушечку, больше ни фига, тайна следствия… ты ж понимаешь… Да вы сидите-сидите, ничего…

Последняя фраза относится ко мне – не дожидаясь, пока меня турнут, я выбрался из-за чужого стола и присаживаюсь на стул в углу.

– Алена, курево есть?

– На.

– Ни фига себе, «Кэмел». Спасибо, – он щелкает зажигалкой. – Зато я всех обскакал, никого там не было, ни Балсса, ни Леты, они еще не знают, небось, а мне Крюков из порта позвонил, помнишь Крюкова?

– Не тяни, выкладывай, – просит заинтригованная Алина.

– Да контрабанду там арестовали, контейнер на Гамбург, а внутри товару на миллионы, здоровенный груз наркотика, этого, как его… каннабиса. Ну, ты знаешь – грасс. Марихуана, гашиш. По-русски это называется конопля, но уж больно слово красивое. Каннабис, – мечтательно смакует он. – Экзотика.

– Ну-ну, давай рассказывай.

– В общем, они разрешили дать самую коротенькую информушечку, и то со скрипом. Пойдет завтра в номер, шеф уже знает. И еще я с ними договорился, забил тему. Когда следствие закончится, отгрохаю байку на целую полосу. Там, в контейнере, был металлолом, обрезки труб, а в трубах сверточки. Причем воском залитые, чтоб собаки не унюхали.

– И как же их нашли?

– Черт его знает. Докопались.

– Скажите, а кто был отправитель металлолома? – подаю голос я.

Хотя спрашивать нечего. И дураку понятно, кто.

– Они мне говорить не хотели, – ухмыляется Залетаев. – Весь порт уже знает, а у них тайна следствия, видите ли. Мне Крюков сказал, что какое-то совместное предприятие… Сейчас.

Он достает из кармана обтерханный дешевый блокнотик, листает страницы.

– Ага. Каэскадэ, – сообщает он. – Аббревиатура какая-то. Совместное предприятие каэскадэ. А что? Знаете такое?

Я смотрю в глаза Алины. Большие зеленые глаза вспыхивают от изумления.

– Нет. Впервые слышу.

– Жаль. Ну ничего, я до них доберусь тоже. Вы кофе не хотите попить?

– Мы только что оттуда, – отказывается Алина.

– Ладно, пойду перекусну. Увидишь Костю, скажи, что я его ищу.

И Залетаев покидает кабинетик.

Алина пристально и молча смотрит на меня.

А вот это уже перебор. Ну ладно, изумруд. Ясновидение. Ну ладно, трупы. Мало ли чего в жизни не бывает. Но вот металлолом с наркотиками – это уже чересчур, товарищи. Двадцать два. Перебор.

Я теряю способность связно рассуждать, все путается и плывет, лишь какое-то подобие мысли, ее несчастный обрывок настырно колотится в мозгу: так не бывает. Не бывает таких совпадений. Просто не бывает.

– Ведь ты же там работаешь, Саша, – произносит Алина.

– Да. Больше того. Сегодня я должен был приехать в порт на отправку контейнера. К десяти часам.

Ничего не понимаю, где случайность, а где подстроено, куда меня занесло, кто ведет игру и чего от меня хотят. Дивгают меня, словно пешку, всякий раз вовремя и на нужную клеточку, такое вот ощущение.

– Но я понятия не имел о наркотиках, – вконец потерявшись, ляпаю я.

– Да что с тобой? Неужели ты думаешь… Я тебе верю. Но эта вот полоса совпадений, одно за другим, одно за другим, и явно неспроста. Вот я о чем. Понимаешь?

– Еще бы.

Меня подмывает позвонить Раймонду. Совершенно дурацкий поступок в такой ситуации. А с другой стороны, хуже не будет. Может, хоть что-то, хоть капельку прояснится. Но Раймонд наверняка уже за решеткой, бедолага.

– Попробую позвонить в КСКД, – объясняю я Алине, набирая номер.

– Хало, – по-латышски откликается унылый голос.

– Здравствуйте, Раймонд. Я хочу извиниться за утренний разговор…

Слежу по часам за отсчетом секунд, не больше трех минут, могут засечь.

– Александр, это вы? Очень хорошо, что вы звоните, – радуется он. – Вы откуда звоните?

– Как прошла погрузка? – вместо ответа спрашиваю я.

– Очень хорошо. Отлично. Таможня арестовала контейнер.

– Простите, как вы сказали?

Я не верю своим ушам.

– Я говорю, в контейнере нашли контрабанду, все отлично.

Не иначе, один из нас сошел с ума. Я совершенно сбит с толку, а Раймонд задушевно продолжает:

– Слушайте, Александр, мне очень надо, чтобы вы приехали сюда, ко мне. Можете?

Ну вот еще. За кого они меня принимают, за полного кретина, что ли…

– А надо ли? – говорю я голосом полного кретина.

Прошло полминуты.

– Я вас понимаю. Но послушайте. Слушайте внимательно. Сегодня утром вам звонил один человек. Так? И вечером вы справляете свой день рождения. Да? Верно я говорю? Сегодня вечером вас будут поздравлять. С днем рождения. Вы меня поняли? – возбужденно чеканит он каждое слово.

Я молчу. Что тут можно сказать?

– Вы слышите меня?! – кричит Раймонд.

– Слышу.

– Вы поняли? Все поняли?

– Кажется, понял.

– А раз поняли, приезжайте ко мне, – предлагает он так, словно речь идет о чашке кофе. – Посидим, что-нибудь вместе придумаем. Приедете?

– Да. Приеду.

– Когда?

– Скоро. Минут через пятнадцать.

– Очень хорошо.

Разговор занял минуту и двадцать секунд. Всего-навсего.

Кладу трубку и вытираю пот со лба. Так вот кто такой, оказывается, Раймонд. Я-то думал, он чемпион мира по хронической меланхолии. А он вон где служит.

Или это последняя на моем пути ловушка? Нечеловеческая, дьявольски изощренная западня. Предупредить, вызвать доверие, заманить к себе тепленького… Кажется, у меня голова перегрелась. Еще немного, и начну ловить зеленых чертиков, надрывно лаять или чем там еще занимаются в дурдоме.