Последний пророк - Александр Каменецкий

Из интервью телекомпании Си-эн-эн:

— …Вы пытаетесь изобразить меня в роли ужасного русского хакера. Не нужно этого делать. Я хочу объяснить, чтобы было ясно: я обыкновенный человек. Типичный мидл-класс. Я зарабатывал в год двадцать пять тысяч, это совсем не много. Таких, как я, сотни в Москве и тысячи в России. У нас достаточно хороших программистов и специалистов по компьютерам, поверьте. Большинство из них работают честно. Только единицы нарушают закон. У вас таких людей, я думаю, гораздо больше.

— Скажите откровенно: вы занимались компьютерным пиратством, находясь в Москве?

— Фактически один раз. Я сделал это не по своей воле. Мой босс и те, кто ему приказывал, заставили меня проделать определенную работу.

— Какую именно?

— Сейчас уже не имеет значения какую.

— Вы получили крупный гонорар?

— Нет, не такой, как вы думаете. Гораздо меньше.

— Вы работали на русскую мафию? Я хочу сказать, ваш босс и те люди, которые стояли за ним, они принадлежали к русской мафии?

— Не знаю. Это был приказ. Если бы я не выполнил работу, у нашей компании могли быть крупные неприятности. И у меня лично.

— Русская мафия вам угрожала?

— Мне никто не угрожал. Но я делал успешную карьеру, занимал ведущее положение в компании. Мне не хотелось терять все. У меня были очень серьезные перспективы.

— Вы совершили практически невозможное. Трудно поверить, что на такое способен человек, не являющийся опытным хакером.

— Боюсь, вы преувеличиваете. Ваши газеты и телевидение нуждаются в сенсациях. Притом у меня не было выбора. Я не мог поступить иначе.

— Почему вы это сделали? Из-за денег?

— Вы прекрасно знаете, что нет. Мне нужно было спасти жизнь жены и дочери. Они могли погибнуть в любой момент. Меня держали за горло. Если бы я отказался, мы, все трое, были бы давно мертвы. Загнанная в угол крыса способна на все, что угодно.

— Вы представляли себе последствия ваших действий?

— Задайте сначала этот вопрос тем, кто отдавал приказы о ракетных ударах по мирным жителям.

Я расслабился только тогда, когда мы наконец оторвались от земли. Машка летела впервые, испытывала нечеловеческий восторг. Ей до всего было дело: почему летает железный самолет, зачем пристегивают ремни, почему в небе такие странные облака. Сначала я пытался объяснять, затем отнекивался, потом просто замолчал. Не добившись от меня ничего, дочь обиженно уставилась в иллюминатор. Зазвенела в проходе никелированная тележка с напитками. Долговязая красотка в униформе предложила выпить. Синяя форменная пилотка с золотой кокардой смотрелась на ней как парижская шляпка. Пахло от девушки шикарно и приторно, словно ее саму тоже можно было заказать вместе с напитками.

— Что будем пить? — спросил я Таню.

— Минералку, — процедила она сквозь зубы.

— А ты, Еж?

— Пипси-колу, — ответила дочка, не поворачивая головы.

— Значит, так, — обратился я к ароматной форменной девушке. — Нам, пожалуйста, одну пипси-колу, одну минералку и один сухой мартини со льдом.

Она кивнула, и мы получили три толстодонных одинаковых стакана с эмблемой Аэрофлота. Их содержимое тоже оказалось сравнимым. Самым натуральным питьем была минеральная вода. И та почему-то без газа. Мы, все трое, выглядели, наверное, замученными до предела. Сборы были затеяны в последнюю минуту. Купальники, тишотки, шорты летели в чемоданы без разбору. Таня вдруг выяснила, что ей катастрофически не хватает того-то и того-то. Прыгнув в машину, ринулись искать то-то и то-то, нашли и купили совершенно другое и, разумеется, втридорога. Плюс неразбериха и нестыковки с билетами. Вдобавок у жены пошли месячные, болел живот и кружилась голова. Дочка грезила одногорбыми верблюдами, жена лежала пластом и не давала мне взять с собой ноутбук: «Еще не хватало, чтобы ты и там работал!» Но самая главная неприятность случилась в такси. Уже на полдороге ко Внукову Таня вдруг схватилась в ужасе за шею:

— Где моя руна?!

— Понятия не имею, — предчувствуя беду, мрачно отозвался д.

— Я ее забыла! Переодевалась и забыла на тумбочке! Стоп, стоп, поворачивайте обратно! — водителю. — Без руны я никуда не поеду!

Таксист пожал плечами, тормознул. Я, уже и так на нервах весь, взбесился:

— Ты хочешь, чтобы мы опоздали? Чтобы сгорели билеты? Таня, я не миллионер — сорить деньгами. Из-за какой-то побрякушки весь отпуск — коту под хвост!

— И хорошо, и ладно! — Она сразу в слезы. — А тебе все равно, что будет со мной, с девочкой! Вбил себе в голову как осел этот проклятый Хаммарат… Лети сам туда, если хочешь, мне все равно. Мы дома останемся.

— Ты суеверна, как деревенская бабка! — ору я. — * Что, ты веришь в этот дурацкий кусок железяки? Таня, приди в себя: рейс через двадцать минут! Едем, быстро! — тормошу я таксиста.

— Куда? — Улыбчивый полуседой дядька рассматривает нас в зеркало.

— Домой! — рыдает Таня. — Я точно знаю: если мы полетим без руны, будет несчастье.

— В аэропорт! — рычу я. — Не обращайте внимания, она сегодня немножко нервная.

Таня рвет на себя ручку двери, пытается выйти, ручка не поддается — ее заклинило, что ли. Я подпрыгиваю на своем переднем сиденье, как в жопу раненный, правильно говорят, Машка крутит головой, вот-вот разревется.

— Так что делать, ребята? — интересуется таксист. — Едем или как?

— Нет! — жена сквозь слезы.

— Что, пошла на принцип? Хочешь все испортить? Молчит, плачет. Я, тоже молча, киваю водителю: мол, давай, поехали, и точка. И доехали, слава Богу, и погрузились в самолет. Но до самого Каира жена смотрела на меня волком. Вытащила толстую книгу, уткнулась в нее, накуксилась, и молчок. А за иллюминатором, в небе, ослепительно синем, плыли облака, пронизанные легким солнечным светом. Такой был покой, такой простор! Так я радовался, что мы оторвались от земли, что висим в бесконечном пространстве, где нет ни человеческой сутолоки, ни Борис Борисы-чей, нету даже птиц — только солнце, синь, облака да редкие самолеты…

— Танюш, что ты там читаешь?

Молча показала мне обложку: Согьял Ринпоче, «Книга жизни и практики умирания».

— Где ты откопала? — удивляюсь.

— Наш йог дал в дорогу.

— Зачем?

— Затем, — мне адресован колючий, косой взгляд.

— А что такое ринпоче?

— Отвяжись!

— Ну-у… ну скажи-и… ну, пожа-а-алуйста!..

— Это когда душа одного гуру после смерти переселяется в другого, — неохотно бормочет.

У них интересная школа йоги. Пишут рефераты, контрольные. Хотя, чем бы дитя ни тешилось…