Бандеровский схрон - Александр Тамоников

Он не подавал вида, что устал, махал топором, истекая потом. Поленья и щепки летели в разные стороны. Подгибались ноги.

Тетя Тася, украдкой ухмыляясь, удалилась в дом. Видимо, гадала, чем бы еще загрузить соседа. Кира не скрывала своей заинтересованности. Она села на крыльцо и наблюдала за ним, поглаживая ободранного корноухого кота.

Вадим украдкой косился в ее сторону и работал. Росла гора готового топлива, а количество чурок, наоборот, сокращалось. Зачем соседке столько дров в разгаре лета? Нет, язык не поворачивался спрашивать.

Он сделал передышку, присел на чурку.

Подошла Кира с той же кружкой.

– Опять не водка? – проворчал Вадим.

– Вы пьющий? – спросила Кира.

– Нет. – Он помотал головой. – Вчера не выпил ни одной.

– Во имя партии родной? – Женщина прыснула.

– Нет, по убеждению. – Он слегка приукрасил.

– Надо же, какая вы находка. Устали? – Она пытливо посмотрела ему в глаза.

– Есть немного, – признался Вадим.

– Да, такое случается. Мне тоже иногда очень хочется побыть слабым мужчиной. Но не могу, должна держать фасон. Вы еще и курите? – Она манерно ужаснулась, когда он вынул из кармана мятую пачку. – Мало того что пьете.

– Не поверите, Кира, я еще и ем.

– А вот это, боюсь, нам предстоит не скоро. – Она задумчиво посмотрела на силуэт тети Таси, мелькающий за окном. – Не хочу вас расстраивать, Вадим, но она готовит вам фронт работ в подвале. А там такой бардак!

– Может, сбежать? – Он с отчаянием посмотрел ей в глаза.

– Не поможет. Все равно найдет.

– Да уж, попал. Что предлагаете? Вы по-прежнему уверены, что она замечательная женщина?

И все равно ему было хорошо! Даже от этой усталости становилось приятно.

– Не волнуйтесь, я проведу с ней переговоры, – заявила Кира. – Мы попробуем перенести подвал на завтра. Но с дровами придется закончить сегодня.

– Я понял. – Он пружинисто поднялся и продолжил работу.

Осталось несколько чурбанов.

– Ой, Вадик, милый, спасибо, что все переколол! Что бы я делала без тебя? – запричитала подбежавшая соседка. – Все, хватит, ты на ногах едва стоишь, совсем умотала тебя карга старая. Отдыхай, мой хороший. Только, если не трудно, перенеси, пожалуйста, все, что наколол, под навес. А то, не приведи Господь, дождь.

Она убежала, он волком смотрел ей вслед.

Кира загибалась от хохота, потом вытерла слезы, поднялась.

– Я помогу тебе. – Она и не заметила, как перешла на «ты». – Хоть какая-то от меня польза.

– Спасибо, я сам, – проворчал он, собирая в охапку разбегающиеся дрова.

«Интересно, наступление вечера – повод прекратить этот террор?» – подумал капитан.

Кира помогала ему, таскала дрова в поленницу, а он уже не в силах был запретить ей делать это. Непривычное занятие – физический труд. Это не спецназом в тылу врага командовать!

– Все, – пробормотал он, забрасывая на гору последнюю расколотую чурку. – Ухожу, не прощаясь. Как стемнеет, на озеро пойду, отдохну хоть немного. Жалко, если никто не составит мне компанию.

– Хорошо, – промурлыкала Кира. – Я поняла твой тонкий намек.

– Вадик, родненький, ты куда? – обиженно прокричала тетя Тася, когда он улепетывал со двора. – А покушать?

И смех и грех.

Он заперся в доме, натаскал воды, помылся, соскоблил щетину с щек. Да, молодец тетя Тася, берет от жизни все. А он даже кладбище не посетил, где покоятся родители. Утром первым делом туда, это десять минут ходьбы.

Вадим как-то неосознанно блуждал с тряпкой по комнатам, вытирал пыль. Потом он навел ревизию в сумке-холодильнике. Там остались кое-какие копчености, купленные в донецком супермаркете. Ни шампанского, ни конфет.

Да о чем это он?

Сумерки сгущались, загорались звезды на безоблачном небе, когда Вадим продрался через огород, поваленный плетень и спустился к озеру. Оно поблескивало в лунном свете, переливалось. Далеко на середине плескалась рыба. Берега плотно заросли камышами, спуститься к воде было проблематично.

Вадим пристроился на травянистом косогоре, закурил. Тишина вокруг стояла нереальная, даже кузнечики стрекотали глухо, словно за экраном. Временами налетал блуждающий ветерок, теребил прибрежную растительность и уносился дальше по своим делам. Лунный свет растекался по воде, формировал золотистую дорожку.

Отсюда просматривалось практически все село. Участки примыкали к озеру. Где-то горел свет, другие дома заслоняли деревья. У тети Таси в двух окнах переливались огоньки, словно привидение со свечкой блуждало. Потом свет плавно померк. Видимо, женщины легли спать.

Он не помнил, сколько времени просидел в одиночестве. Возможно, не очень долго, всего четыре сигареты успел выкурить.

Потом зашуршала трава, послышались вкрадчивые шаги. Женщина подошла и села на серьезном пионерском расстоянии от него.

Вадим дернулся, хотел вскочить, раскланяться, выразить всю глубину своей признательности. Он ведь реально уже не ждал!

– Сидите, офицер, – заявила Кира. – Вольно, расслабьтесь, можете еще одну сигарету выкурить. Я потерплю. Я ненадолго, ладно? Просто посидим немного, поговорим. Вечер сегодня удивительный, разве можно таким жертвовать?

– Если хотите, можем даже помолчать, – предложил Вадим. – Молчать вдвоем – это тоже приятно.

– Давайте, – согласилась Кира. – Нам ведь есть о чем помолчать.

Но молчали они недолго. Пионерское расстояние за это время сократилось на несколько позиций. Вадим как-то непроизвольно начал повествовать о себе, о нелегкой службе, выбранной вполне осознанно. Он мог говорить не обо всем. Никто не отменял военные и государственные тайны даже в столь прекрасный вечер.

Но ведь жизнь – не только тайны.

Совместными усилиями они восстановили в памяти несколько школьных эпизодов, вспомнили тех, с кем учились. Одни уже покинули этот мир, другие жили, процветали или нищенствовали – как и везде.

Они рассказали друг другу о своих родителях. Отец Киры скончался давным-давно. Она еще училась в институте.

Ее мама пережила беду, успокоилась. В тринадцатом году она увлеклась политикой, но не на уровне клипового мышления, как сейчас говорят. Учительница литературы всегда докапывалась до сути дела, занималась логическими построениями. Продвинутая мама владела компьютером, проводила много времени в социальных сетях, общалась с такими же людьми.

Женщина не могла понять, что жизнь далека от логики, а то, что происходит, – просто воля каких-то подвыпивших богов, антинаучный эксперимент. Она ратовала за независимость Донбасса, потом сделала вывод, что никому он не нужен. Украина бомбит его из принципа, а России милее Крым. При этом никто из них не отпускает эту израненную землю. Все вцепились в нее, как в какой-то золотоносный участок.