Хамелеон и бабочка - Татьяна Александровна Грачева

— Пасха скоро.

— Тебя породили нехристи, ты мерзкая дочь ублюдка и сучки.

Зоя застыла, глядя на спокойное и умиротворенное лицо Константина Андреевича, будто это и не он сейчас произнёс гадость. Спокойно сидел и постукивал пальцами по тарелке. Нащупав дольку, отправил её в рот и разжевал, неопрятно забрызгав соком подбородок.

Зоя неожиданно рассмеялась.

— Ну, знаете ли. Не очень-то вы приятный собеседник.

Привлеченная громкими голосами из сарая вышла взволнованная Тамара Тимуровна, быстрым шагом приблизилась к скамейке. Обойдя инвалидное кресло, она убрала тормоз и, взявшись за ручки, покатила его в сторону дома, на полпути оглянулась.

— Не бери в голову, он давно болен и не соображает, что говорит. Ему нужно дышать свежим воздухом, после лежачей зимы лёгкие слабые. Постоянно воспаление или бронхит.

Зоя встала.

— Всё нормально, я понимаю, и не обиделась. Вам помочь?

Тамара Тимуровна на секунду замешкалась, а потом решительно мотнула головой.

— Нет. Я сама. Просто лучше к нему не подходи, когда он гуляет. А то наговорит, а мне потом стыдно будет. Антон ругаться начнёт.

Зоя снова села, прокрутила в мыслях последнюю реплику Константина Андреевича «дочь ублюдка и сучки». Надо же. Не всё у них в семье было гладко, но никто никогда из родителей при ней не ругался матом. Возможно, они не сдерживали себя в компании ровесников, но при детях бранные слова были запрещены. А вот брат, будучи милым карапузом, принялся закручивать такие выражения, что мама от изумления теряла дар речи. В садике Сашка прошёл экспресс-обучение сквернословия и охотно использовал полученные знания.

Став старше он, конечно, понял, где это к месту, а где чревато наказанием, а вот Зоя так и не научилась выражаться, до сих пор самым страшным её ругательством оставался ёшкин кот или ёлки-палки.

Зоя доела апельсин, но в дом не ушла, сидела на скамейке и раздумывала: почистить манго и личи или оставить на вечер для фруктового салата, который любит Антон. Он частенько ругал её за непомерные траты, удивлялся тяге покупать дорогие и необычные продукты. А Зоя никак не могла перестать тратить деньги на все, что не продавалось под жёлтым ценником. Она выросла в семье, где продукты покупались не по необходимости, а по наличию скидки. Если в их доме появлялся ананас, значит, у него был подгнивший бок, а у мяса почти всегда истекал срок годности. Экономия родителей превратила её в транжиру. Она до сих пор доказывала самой себе, что может купить всё, что захочет, оскорблялась, если в модном магазине на неё смотрели с сомнением, и всегда оставляла приличные чаевые в кафе.

Её семья не была бедной, обычный средний достаток, но привычка экономить вросла в них намертво и преподносилась, как добродетель. Зоя тоже так жила и считала правильным, пока однажды ей не захотелось прокатиться на карусели, а родители посчитали это бессмысленной тратой денег. Сейчас она припоминала своё психованное представление смущенно и неловко: как она топала ногами, как она вопила и грозилась проехаться бесплатно, если ей не купят билет.

В институте ей пришлось жёстко экономить, и это действительно была вынужденная мера. Зоя жила на стипендию и доходы от случайных подработок. Не сильно шиковала, но у родителей старалась не одалживаться Хотя сейчас вспоминалось не это, а веселые насыщенные годы в статусе студентки и нелепые ситуации, в которые она умудрялась не только попадать, но и затаскивать других. Все знали, что рядом с ней не бывает скучно, а после случая с «ёжиками в тумане» она получила кличку Лемони Сникет[1].

Их курс отправился в пеший поход проверенными тропами, но утром в тумане они умудрились заблудиться и протопать лишние тридцать километров не в ту сторону. В этом недоразумении обвинили естественно Зою. Она громче всех кричала, что умеет читать карту и является гордой обладательницей медали по спортивному ориентированию.

Там, где была Зоя, всегда случались сорванные пары, незапланированные приключения, необычные знакомства. Она настолько привыкла к превратностям судьбы, что научилась с ними бороться, а если это не получалось, принимать как должное, на всякий случай завела привычку всё, что можно контролировать, иначе реальность взбрыкивала даже в мелочах.

Зоя понежилась под апрельским солнцем и пошла в дом, собирать рюкзак на работу. Максима в мысли больше не допускала, во всяком случае, очень старалась, он просачивался без спросу, улыбающейся вспышкой или голосовыми галлюцинациями.

А Максим в это время не просто допустил, он вполне осознанно вспоминал Зою и злился.

Злился из-за того, что задержался в кафе, уже второй раз открытка попала в стопку к неудачницам, и вечер закончился ощущением очередного провала. Димон наблюдал за Максимом из коридора, не скулил и не скрёбся в двери, чувствовал настроение хозяина и терпеливо ждал прогулку. Максим пил кофе, практически не ощущая ничего кроме горечи, разглядывал помятую открытку, постукивая пальцами по столешнице. Что-то в последнее время он не очень хорошо справляется с заданиями.

Распрощавшись с Зоей, он поехал домой. Дине не звонил, сразу же ринулся к ящику и естественно обнаружил долгожданное послание. На лицевой стороне был изображен парк, а с обратной стороны — лаконичное задание: не дать комиссии по делам несовершеннолетних обнаружить малолетних нарушителей, гуляющих после девяти. Максим бросил взгляд на часы, осталось каких-то двадцать шесть минут до «часа икс», ни на каком транспорте, кроме телепорта, он не успеет туда вовремя.

Небрежно засунув открытку в карман джинсовой куртки, Максим всё же решил попробовать и достал ключи от машины. До парка было не так уж и далеко, возможно он успеет вмешаться в судьбу. Пока ехал, волновался сильнее, чем неделю назад, его не покидало напряжение, пронизанное страхом. А вдруг его там ждёт что-то типа перекрёстка, и на кону человеческая жизнь?

Автомобиль пришлось оставить за квартал от места назначения. Уже стемнело, и мрак разгонял тусклый свет фонарей, по тропинкам бродили парочки, кое-где прогуливались хозяева домашних питомцев.

Максим почти бегом направился в дальний закоулок парка, укрытый от посторонних рядами кустарников. Если не знать, что там кто-то есть, можно легко пройти мимо и не заметить. Громкие голоса, нервные и раздраженные выдали присутствие нарушителей и тех, кто явился по их души.

Максим, не раздумывая, ринулся в толпу, оглядел взъерошенных и пристыженных старшеклассников, один из них прятал за спиной полупустую бутылку с пивом. Оценив мизансцену, Максим дружески приобнял ребят, стоящих к нему ближе всего и строго поглядел на представителей комиссии:

— А в чём дело, собственно? Я только отошел покурить, в парке же нельзя, а тут уже безобразие какое-то творится.

Женщина, судя по виду, главная в этой компании, тряхнула пышным начёсом и отчеканила:

— Несовершеннолетние не имеют права находиться на улице после девяти, только в сопровождении взрослого.