Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

Очень просто найти человека в прерии, если знаешь, где его искать. А если не знаешь? Ехать для расспросов в ближайшее стойбище индейцев было равносильно самоубийству, однако вдоль реки уже появились первые белые поселенцы, распахивавшие плодородные целинные земли, и вот их-то мы и решили расспросить.

Мы пустились вдоль берега, но признаки присутствия поселенцев обнаружили только к вечеру: поле, засеянное рожью, плодовые деревья. У ручья, впадающего в Тарки-Крик, мы увидели небольшой дом из толстых бревен, обнесенный частоколом. Такой же частокол огораживал кораль — загон для скота, в котором стояло несколько лошадей и коров.

Спешившись, мы направились к дому, узкие окна которого больше напоминали бойницы, когда в одном из них показалась двустволка, а грубый голос недвусмысленно приказал нам остановиться:

— Стойте! Мой дом — не голубятня, куда может влететь любая, невесть откуда взявшаяся птица. Кто вы такие и что вам тут понадобилось?

— Я траппер и ищу торговца пушниной, который, как нам говорили, находится где-то поблизости, — ответил я как можно дружелюбнее.

— Ищите его на здоровье, но только не у меня. Я вас не знаю и знать не хочу. Убирайтесь отсюда!

— По крайней мере, ответьте на наш вопрос. Ведь так гонят от ворот только разбойников.

— Именно поэтому я и гоню вас.

— Неужели мы похожи на грабителей?

— Похожи или нет, это неважно, в любом случае вы не траппер.

— Но это правда!

— Никто из трапперов, если он не Олд Файерхэнд, не заходит так далеко в прерию.

— Я как раз иду от него.

— Неужели? А откуда?

— Вы, наверное, слыхали, что в трех днях пути отсюда находится его «крепость»?

— Как-то раз проезжал здесь некто Дик Стоун и действительно говорил, что туда три дня пути.

— Дик Стоун был моим другом. Но, к сожалению, он погиб.

— Может быть, и так. Но я не доверяю белым, которые водят компанию с краснокожими. Сейчас не те времена, чтобы впускать в дом индейца.

— Если этот индеец войдет в ваш дом, он окажет вам честь. Это Виннету, вождь апачей.

— Виннету? Тысяча чертей! Неужели? Пусть покажет свое ружье!

Виннету, не говоря ни слова, снял с плеча свою известную на всем Западе двустволку и поднял ее вверх. Действительно, второй такой визитной карточки не было ни у индейца, ни у белого.

— Серебряные гвозди! — воскликнул хозяин дома. — Значит, это правда! А у вас я вижу два ружья, и если не ошибаюсь, то большое — это мастера Генри из Сент-Луиса.

— Верно.

— Неужели вы Олд Шеттерхэнд, который, как говорят, прибыл к нам из Старого Света?

— Вы не ошиблись.

— Заходите, джентльмены, прошу вас! Я всегда с радостью встречаю таких гостей и постараюсь помочь вам, чем смогу.

Двустволка исчезла из окна, дверь через минуту распахнулась, и на пороге появился поселенец, человек уже немолодой, но крепкого телосложения и сильный. С первого взгляда было видно, что он не раз с оружием в руках отстаивал свою жизнь и что судьба ломала его, но он сумел выстоять. После дружеского рукопожатия хозяин провел нас в дом, где сидели его жена и младший сын, рослый юноша лет шестнадцати. Два других сына, как он сказал, валили деревья в лесу. Дом состоял из одной большой комнаты, на стенах висели ружья и охотничьи трофеи, над сложенным из больших камней очагом висел котел, в котором варилась похлебка. Скудная домашняя утварь стояла на полке, а шкафы для одежды и кладовую заменяли большие сундуки у стены. Под потолком на крючьях висели вяленые бизоньи окорока, которых семье из пяти человек хватило бы на несколько месяцев. В углу стоял грубо сколоченный стол с такими же, явно собственного изготовления, стульями.

Поселенец услал сына заняться нашими лошадьми, а сам тем временем пригласил нас к столу, где уже дымился нехитрый ужин. Вскоре вернулись из леса старшие сыновья и молча, без расспросов, сели рядом с нами и принялись за еду. Казалось, право говорить в этой семье имеет только отец.

— Простите, джентльмены, — оправдывался он, — за невежливую встречу, но нам приходится опасаться краснокожих, особенно сиу-окананда. Несколько дней назад они сожгли ферму в одном дне пути отсюда. А еще меньше в наших краях стоит доверять белым. Хорошего человека здесь редко встретишь, чаще сюда добираются те, кому стало тесно на востоке. Поэтому мы всегда рады видеть таких джентльменов, как вы. Вы сказали, что ищете торговца. У вас к нему дело?

— Да, — ответил я, в то время как Виннету, по своему обыкновению, сидел молча.

— Какое же? Я ведь не из любопытства спрашиваю, а чтобы помочь вам.

— Мы хотели бы продать шкурки.

— Много?

— Много, — ответил я, не очень-то радуясь подобным расспросам.

— В обмен на товар или желаете получить деньги?

— Лучше деньги.

— Тогда вам повезло: тот, кто вам нужен, действительно находится поблизости. Другие торговцы только меняют, а у этого всегда при себе деньги или, на худой случай, золотой песок. Он настоящий купец, а не нищий коробейник с мешком за спиной.

— Он честный человек?

— Что вы называете честностью? Купить подешевле да продать подороже — это и есть торговля. Вашего купца зовут Бартон, он не дурак и своего не упустит, так что лучше держать с ним ухо востро, но дело свое он знает и ездит всегда с тремя, а то и с четырьмя помощниками.

— А где он сейчас?

— Узнаете сегодня же вечером. Его приказчик, некий Роллинс, заехал вчера ко мне, чтобы взять заказ, а потом отправился вверх по реке к другим поселенцам и сегодня же вернется, чтобы заночевать у меня. Честно говоря, Бартону в последнее время не везло.

— Почему?

— Как-то так случается в последнее время, что к кому он ни приедет с товаром — а там уже и дом сожжен, и все хозяйство растащено индейцами. А для него это пустая трата времени и убытки. Да и краснокожим лишний раз на глаза лучше не попадаться, даже если ты и торговец.

— Где-нибудь поблизости индейцы нападали на белых?

— Что такое «поблизости» для наших мест? До моего ближайшего соседа — девять миль.

— Это плохо! В случае нападения они не успеют к вам на помощь.

— Я не боюсь краснокожих и не советую им заходить в гости к старому Корнеру. Уж будьте уверены, мы с ними справимся.

— Но ведь вас всего четыре человека…

— Четыре? Мою жену тоже можете считать человеком, да еще каким! Стреляет она не хуже меня и перед краснокожими не спасует.

— Охотно верю, но если индейцев