Барабаны осени - Диана Гэблдон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Поздоровайся с Леруа.
«Леруа» был необрезанным и немытым; от него разило застарелой мочой. К горлу подкатила тошнота, и Брианна отвернулась, однако Боннет резко повернул ее обратно, впиваясь пальцами в скальп.
— А теперь поцелуй нас хорошенько и приласкай своим миленьким язычком, — весело, даже игриво велел Боннет. Брианна пыталась вырваться, однако он с силой дернул за волосы, и от боли на глаза навернулись слезы.
Она покорно высунула язык.
— Неплохо, весьма неплохо, — одобрил Боннет. — Теперь открой ротик.
Он вдруг выпустил ее, и Брианна чуть не упала. Боннет с силой выкрутил ей ухо.
— Только попробуй укусить — я сломаю тебе нос. Ясно?
Он сунул ей в лицо здоровенный кулак. Потом вцепился в другое ухо и замер, сжимая голову меж ладоней.
Брианна старалась думать лишь о крови, текущей из разбитой губы, ее вкусе и запахе. Она словно воочию видела этот солоноватый вкус полированной меди, кругами вспыхивающий перед зажмуренными глазами.
Если ее сейчас вырвет, она задохнется. Задохнется, а он даже не заметит. Она умрет, а он по-прежнему будет толкаться ей в горло. Брианна цеплялась за его бедра, пытаясь отпихнуть, получить передышку…
Боннет же довольно мурлыкал под нос моряцкую песенку:
— И скоро в Ла-Манше измерим глубины, и тридцать пять лье — это путь наш домой…
Жесткие волоски кололи ей губы.
«Леруа» вдруг исчез. Боннет отпустил ее, и Брианна, потеряв равновесие, свалилась на четвереньки, задыхаясь и кашляя. Слюна была окрашена кровью, и Брианна сплевывала снова и снова, чтобы избавиться от мерзкого ощущения во рту. Губы распухли, пульсируя при каждом ударе сердца.
Боннет сгреб ее подмышки, вздернул и поцеловал, запихивая язык чуть ли не до самого горла. Одной рукой он придерживал ей затылок, не давая отвернуться. От него воняло бренди и гнилыми зубами. Вторая ладонь обшаривала и сжимала ягодицы.
— Мммм… — довольно выдохнул он. — Ну что, давай в постельку, а?
Брианна боднула его в лицо. Лоб врезался во что-то твердое. Боннет удивленно вскрикнул и отпустил ее. Брианна побежала, зацепившись юбкой за дверной засов; ткань громко треснула. Она бросилась в темный коридор и дернула на себя первую попавшуюся дверь.
За ней оказалось просторное помещение, где за длинным столом сидело человек двадцать. Было время ужина. На мужских лицах, обращенных в ее сторону, застыли самые разные выражения: от простого удивления до откровенной похоти. Брианна рванула мимо них в сторону камбуза, но кок незаметно подставил ей ногу, и она упала. Колени больно врезались в палубу. Ботинки слетели.
— Значит, любишь поиграть, милая? — весело шепнул Боннет.
Он поднял ее одним легким движением и развернул Брианну к себе лицом. Удар пришелся ему по носу; резвая струйка крови растекалась по верхней губе, окрашивая зубы, и крупными каплями падала с подбородка.
Впрочем, в бледно-зеленых глазах плескалось все то же веселье.
— Это хорошо, сладенькая. Леруа тоже любит игры. Правда, Леруа? — Он посмотрел вниз, и Брианна невольно проследила за его взглядом. Боннет был без штанов, и дрожащий от нетерпения «Леруа» терся о ее юбки.
Взяв Брианну под локоть, Боннет галантно поклонился и жестом указал в сторону каюты. Брианна оцепенело шагнула вперед, и Боннет последовал за ней, непринужденно показывая голые ягодицы экипажу.
— То, что случилось после… было не так ужасно. — Свой голос Брианна слышала со стороны, словно историю рассказывал кто-то другой. — Я… у меня больше не было сил бороться.
Он даже не потрудился ее раздеть, только сдернул шаль. Платье было скроено по обычному фасону: с низким квадратным вырезом, так что Боннет одним рывком спустил его вниз, и грудь сама выскочила из лифа.
Он принялся мять ее, пощипывать соски, потом толкнул Брианну на кровать.
Простыни были в пятнах, воняли духами и вином — но больше всего от них несло невыносимо тяжелым духом Боннета. Он задрал ей юбку, невозмутимо напевая под нос: «Прощайте, прощайте, испанские дамы. Прощай, черный бархат испанских ночей…»
Мысленно Брианна видела, как отпихивает его, спрыгивает с кровати и несется к двери, чайкой взлетает по темным ступенькам и мчится по тертой палубе к свободе. Она чувствовала деревянные доски под босыми ступнями и яркое солнце, слепившее глаза… Почти чувствовала. А на самом деле лежала в темной каюте, застыв деревянной статуей и задыхаясь от вкуса крови.
Боннет просунул руку ей между бедер, и Брианна ожила, в панике забилась. Однако тот, даже не сбившись с ритма песни, грубо раздвинул ей ноги и, встав на колени, пристроился между ними. Он не стал раздеваться до конца, и бледный «Леруа» выглядывал из-под длинной рубашки.
На секунду Боннет заткнулся, чтобы плюнуть в ладонь и тщательно растереть слюну между бедер Брианны, после чего приступил к делу. Одной рукой тиская ей грудь, другой он помог «Леруа» найти правильный путь, похвалив мимоходом «уютную норку», и дал себе волю.
Это длилось две минуты, может быть, три. А потом все закончилось, и Боннет рухнул на нее, мокрый от пота. Он по-прежнему мял ей грудь; светлые волосы рассыпались по ее щеке, влажное дыхание жгло шею. Впрочем, он хотя бы больше не пел.
Несколько бесконечных минут Брианна лежала, устремив взгляд в потолок, где плясали солнечные пятна от бликов на воде. Наконец Боннет вздохнул и неторопливо перекатился на бок. Он задумчиво почесал волосатое бедро.
— Неплохо, сладкая, хотя бывали у меня кобылки и поживее. Шевели в следующий раз задницей, а?
Он сел, широко зевнул и стал приводить одежду в порядок. Брианна отползла к краю кровати, а потом в страхе, что он решит ее удержать, одним движением вскочила на ноги. Голова кружилась, и воздуха не хватало, словно Боннет по-прежнему придавливал ее к матрасу.
Плавая в тумане, она подошла к двери. Та была заперта. Дрожащими пальцами Брианна дернула защелку раз, другой, как вдруг услышала за спиной голос Боннета и изумленно обернулась.
— Что ты сказал?..
— Я сказал, кольцо на столе, — повторил тот, натягивая чулки. Он махнул рукой на невысокий столик возле стены. — И деньги там же. Бери что хочешь.
Поверхность стола больше напоминала сорочье гнездо, он весь был засыпан безделушками: чернильницами, украшениями, сломанными перьями, стальными пуговицами, обрывками бумаг, накладными — и монетами: серебряными и медными, бронзовыми и золотыми из самых разных стран.
— Ты предлагаешь мне деньги?!
— Я всегда плачу за удовольствие, — заметно удивился тот. — А ты что думала?
В каюте все казалось неестественно ярким, Брианна видела каждую деталь, каждую мелочь — будто во сне, который
