Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

class="p1">— А его я повешу, — пообещал Коробейников. — А имущество конфискую для нужд армии. Я буду беспощаден!

Блокада Амги продолжалась. С тех пор как в отряде Гудзинского побывал Федор Владимиров, ни одному связному не удалось пробраться сквозь бандитские кордоны.

Приближалась весна. С приходом весны крепли надежды осажденных на помощь, которую ждали из Якутска. Но вот и март пролетел, наступил апрель, а положение оставалось прежним.

Ночами со стороны Чапчылгана бандиты кричали:

— Эй, красные! Сдавайтесь! Всех ваших перебили под Табагой.

Еще один боец вызвался пройти заслон и пробраться в город.

Гудзинский разрешил.

Бойца переодели в крестьянское платье, проводили…

А на следующий день «братья» уже кричали:

— Мы поймали переодетого вашего! Всех переловим!

К концу апреля снег сошел. Кое-где на полях остались еще белые пятна — дотаивали сугробы.

Гудзинский, посоветовавшись с командирами, решил прощупать бандитское кольцо — всем надоело сидеть без дела.

Двадцать второго апреля отряд тщательно готовился к бою: чинили обувь, сбрую. На рассвете выступили, выбили из Чапчылгана бандитов, взяли пленных. Попался и Васька Барсуков, который приехал от Коробейникова для связи с бандой, окружавшей Амгу.

Допрашивал его сам Гудзинский. Трусоватый Васька все выложил, что знал: Коробейников с отрядом в восемьдесят человек идет на Амгу, чтобы покончить с засевшими там красноармейцами. Будет здесь завтра вечером.

Захватив трофеи, красные вернулись в слободу.

X

Двадцать седьмого апреля Всероссийский Исполнительный Комитет издал декрет об образовании Якутской Автономной Советской Социалистической Республики. По всему Якутску были расклеены тексты телеграммы из Москвы, написанные на машинке и от руки. Возле каждой такой бумажки толпились горожане. Неграмотные просили читать вслух.

Выразительнее всех читал статный широкоплечий человек в милицейской форме. Правый глаз милиционера со шрамом на веке щурился, голос дрожал от волнения: «Дорогие товарищи, поздравляем вас с образованием Якутской Автономной Советской Социалистической Республики. ВЦИК».

Сквозь толпу к милиционеру пробился молодой, стройный военный.

— Сынок… — заулыбался милиционер, протягивая к нему руки.

Они обнялись, потом стали поздравлять друг друга…

…Через два дня эскадрон под началом Федора Владимирова отправился на помощь осажденным в Амге.

В большом аласе, по ту сторону речки Буор-Ылар, конники наткнулись на одинокую юрту. Поблизости от нее две тощие коровенки щипали прошлогоднюю траву. Пожилой якут вышел из юрты.

— Бандитов здесь не видно? — поздоровавшись, спросил Федор.

— Нет, не показывались. Вы из города?

— Из города. Ищем дорогу на слободу.

— Вижу, красные. Дорогу-то найти просто, но там посты везде.

— А объехать их можно?

— Думаю, можно проскочить. Езжайте вот так. — Якут показал рукой. — В обход… Сами-то вы вряд ли найдете.

— Может, проводите, нас?

Хозяин одинокой юрты с минуту поколебался и кивнул головой:

— Сейчас приведу коня.

Федор выслал вперед десять всадников с проводником. Их возглавлял Семенчик, который напросился в эту экспедицию вместе с отцом. Эскадрон шел за разведчиками следом, не теряя их из виду.

Тропинка, протоптанная местными жителями, оказалась как нельзя кстати. Она обходила все места, где могли быть бандитские кордоны.

Верстах в двадцати от Амги наткнулись еще на одну одинокую юрту. Из убогого жилища вышел тощий длинный человек средних лет.

— Кэпсе, догор![32] — поздоровался Федор.

— Сох. Эн кэпсе,[33] — ответил человек. Заслонившись от солнца ладонью, он разглядывал приезжих. — Вы красные? — не очень уверенно спросил он.

— Красные, друг, красные.

Таежник улыбнулся, показав крепкие белые зубы:

— Наконец, дождались. «Братья» тут совсем распоясались. Вот прячусь от них. Тойон Коробейников велел всех расстреливать, кто не желает идти в банду.

— А в Красную Армию пойдешь? — спросил Федор.

Мужик, видно, не ожидал такого вопроса.

— Если надо, пойду, — сказал он, покраснев от волнения.

— А где сейчас «братья», не знаешь?

— Совсем рядом, на Амгинском перевале. Как вы на них не наткнулись?

— Слушай, друг, обойти их никак нельзя?

Мужик задумался.

— Трудновато. Другого-то перевала поблизости нет… Разве что вдоль речки Эбэ и дальше через Абагу пройти. Но там тоже бандиты!

Федор отпустил проводника и повел эскадрон абагинской дорогой. Вперед он выслал тридцать всадников под командованием Семенчика.

Верстах в трех от Абаги Семенчик приказал бойцам отпороть с шинелей петлицы, вывернуть шлемы и пришить к ним по лоскуту белой материи. Вся эта операция заняла минут десять.

У самого перевала, в лощине, стояли оседланные кони, десятка два. Возле них сидела на земле кучка людей. Увидев всадников, они вскочили, торопливо хватаясь за оружие.

— Не стреляйте, мы свои! — закричал Семенчик.

— Кто такие? Откуда? — сиплым голосом спросил широколицый бандит, видимо, старший.

— Из Урасалаха. Я новый начальник штаба Харатаев. — В голосе Семенчика звенел металл. — Вы что здесь делаете?

— В заслоне, — ответил сиплый.

— Какой-же это заслон, черт вас возьми?! Почему развалились в лощине и ничего вокруг себя не видите? — начал распекать бандитов «Харатаев». — Кто здесь у вас командует?

— Я, — отозвался широколицый.

— Вы что, к тойону изгородь пришли ставить или с красными воевать? Почему не на перевале?

— Там заметно…

— Так вы решили спрятаться? Подъехали к вам почти вплотную, а вы даже не заметили! Оглохли и ослепли. А где остальные?

— По ту сторону дороги.

— Тоже спрятались. Сколько вас здесь?

— Двадцать пять…

— Собрать всех! Вот здесь. Я вам сейчас прочищу мозги, лежебоки несчастные!

Минут через двадцать сиплый собрал свою команду.

— Эго что, стадо или войсковое подразделение? — разошелся «начальник штаба». — Построиться.

Перетрусившие «братья» кое-как подравнялись, изображая строй.

Конные красноармейцы незаметно их окружили.

Семенчик спокойно полез в карман, выхватил гранату и закричал:

— Бросайте оружие! Мы — красные!

Всадники вскинули карабины.

Обезоруженных бандитов загнали в дом, что стоял невдалеке от перевала, и заперли. Досками забили все окна, кроме одного. Поставили часового.

Когда подъехал эскадрон, Семенчик сидел возле целой кучи трофеев — винтовки, охотничьи ружья, патроны, клинки, ножи. Рядом паслись стреноженные кони.

— А это откуда? — удивимся Федор.

— Разве тебе, отец, связной не доложил?

— Ничего не докладывал. Сказал — дорога свободная.

Семенчик загадочно помолчал, с улыбкой глядя на отца.

— Мы только что кордон разоружили. Вон в том доме всех заперли.

— Да ну?! Ловко! Много их?

— Двадцать пять человек.

Пленных допрашивали оба Владимирова. Допрошенных не возвращали в дом, отводили в сторонку, чтобы не сговаривались, как отвечать.

Узнать удалось многое: Коробейников сосредоточил в Чапчылгане главную ударную силу и трижды пытался взять Амгу штурмом, «братья» потеряли двадцать человек убитыми и двенадцать — ранеными. Потеря для белых довольно ощутимая, если учесть, что всего-то в отряде около трехсот человек. Позавчера командующий отдал приказ сократить число солдат на заставах и кордонах до половины, освободившихся бандитов стянуть в Чапчылган для усиления