Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

красных пушки и снаряды… Дадим несколько залпов по Якутску…. Щепки полетят! Иди, бери город голыми руками!

— И возьмем!.. — воспрянули духом «братья».

Ранним утром 24 марта отряд Филиппова выступил в Маган.

Сам Коробейников, возложив командование «крепостью» на вислогубого Федорку, поехал в Чурапчу, где находилось «временное правительство» Якутской области, требовать добровольцев для пополнения армии. По его расчетам численность войск надо было довести до пяти тысяч человек. Только в этом случае мощно было надеяться на успешный штурм Якутска.

«Если пополнения не будет, уеду отсюда совсем, переберусь к Меркулову», — решил про себя Коробейников.

VII

Семенчика вызвали в губчека.

— Да тебя не узнать! — обрадовался Семенчику Слепцов. — Раздался в плечах, возмужал.

— Расту, Платон Алексеевич, — ответил шуткой Семенчик.

— Вижу. Хаптагайскую операцию отлично провел. Мы представили тебя к награде. Молодец!

Семенчик покраснел, смутился.

Слепцов достал из сейфа самодельную карту. Посередине карты были нарисованы квадратики, кружочки и написано «Кильдемцы».

— В Кильдемцах белые сосредоточили крупные огневые, средства и несколько сот солдат. Их штаб находится в доме купца…

— Иннокентия, — подсказал Семенчик.

— Совершенно верно. Купеческая усадьба превращена в главный опорный пункт. Бандитов надо выбить из Кильдемцев. И не только выбить, уничтожить их там. Эта задача возложена на Второй северный отряд и на сводный отряд ЧОН и милиции. Всю операцию возглавит Строд. А ты, Семен, поведешь Второй северный… Киледемцы ты знаешь?

— Знаю.

— Ночью тронетесь на Хатын-Юрях, обойдете озеро Юрюн, — Слепцов вел пальцем по карте, — обогнете Марху с запада и вдоль Намсырского перевала и дальше вдоль гор… Вот они, с запада от Кильдемцев… Дойдите до кургана. Курган этот приметный — на самой макушке растут пять сосен. Да ты знаешь, наверно?

— Знаю. У намской дороги, недалеко от усадьбы Иннокентия.

— Совершенно верно. Между курганом и усадьбой — открытое поле.

— От кургана начинается лощина, — вспомнил Семенчик. — По ней можно скрытно подойти к усадьбе Иннокентия.

— Именно скрытно. — Слепцов одобрительно кивнул. — Вижу, тебе нечего разжевывать. Ты должен к рассвету скрытно подойти с отрядом к кургану. Вот и все. После короткого привала Строд отдаст приказ о наступлении. Ну, желаю успеха. — Слепцов на прощание обнял Семенчика. — Возвращайся с победой!

Всю ночь Семенчик вел конников Строда в Кильдемцы. Перед рассветом он остановил отряд в зарослях и обратился к командиру:

— До деревни отсюда пять верст. Передохнуть, наверно, немного надо.

— Спешиться! — подал команду Строд. — Коноводам покормить лошадей. Командирам ко мне.

Посовещавшись, оставшееся расстояние решили преодолеть пешком.

Вскоре стало видно, как в деревне задымили трубы, изредка оттуда доносился собачий лай. Усевшись в круг, красноармейцы перекусили сухим пайком — кто знает, когда теперь удастся подкрепиться.

По лощине пополз густой морозный туман. Отряд гуськом двинулся к кургану — исходной позиции перед боем. С восходом солнца должна начаться атака на опорный пункт белых.

VIII

Сводным отрядом ЧОН и милиции командовал Федор Владимиров. Он тоже хорошо знал здешние места и расположение построек в усадьбе Иннокентия.

До Мархи отряд доехал па санях. Дальше шли пешком. На подводах везли только пулеметы, боеприпасы и продукты.

На снежную целину спустился предрассветный туман. Было очень холодно. Впереди беспорядочным скоплением строений призрачно чернела деревня. Федор развернул отряд цепью и повел поближе к купеческой усадьбе.

Вот уже совсем рядом, на бугре, дом старика Иннокентия. Вся усадьба обнесена высокой стеной из плит мерзлого навоза. В стене много бойниц.

«Неплохо укрепились, — подумал Федор. — Такой щит пуля не возьмет, нет…»

Вокруг безмолвие. Над озером стоит густой туман. Отряд, не нарушая тишины, вжимается в сугробы, ждет сигнала к атаке. Руки и ноги, разогретые недавним движением, постепенно застывают. Только сейчас люди почувствовали, что морозец разгулялся не на шутку.

Бегут минуты. Тишина…

Но вот зазолотились верхушки на Кангаласском хребте, заискрился снег на его склонах. А потом и само светило — огромное, яркое — выкатилось из-за Лены. Время, товарищи!

Федор поднял отряд в атаку.

Крепость-усадьба ожила, ощетинилась ружейными стволами. Захлопали выстрелы. Кусочки свинца запели над головами бойцов. Но многие бандиты стреляли из берданок — посланные ими пули даже не долетали до цели.

Во избежание напрасных потерь, Федор приказал отряду залечь и ползком пробираться к большому, наметанному ветром сугробу. Укрывшись за ним, красноармейцы оказались в безопасности.

Федор прорыл в твердом насте отверстие и стал наблюдать за усадьбой. Стреляли оттуда беспрестанно.

По примеру командира бойцы проделали в гребне сугроба дырки, просунув в них винтовки, и теперь отвечали беглым огнем.

А диск солнца все выше поднимался над горизонтом. Холодное свечение его окрашивало снежную целину в багровый цвет.

Федор снова поднял свой отряд в атаку. Он сам первым вскочил на ноги, слышал, как за спиной грянуло «ура».

Упал, сраженный пулей, бегущий рядом с Федором чоновец. Затем еще один, еще…

— Ложись! — крикнул Федор. — Зарыться в снег!

Подполз связной от Строда: Иван Яковлевич приказал окопаться и до вечера носа не показывать.

Когда стемнело, от Строда поступило новое распоряжение: открыть огонь и до полуночи не давать бандитам покоя, а потом притихнуть и ждать — пусть осажденные думают, что красные ушли. На рассвете же отряд чоновцев и милиционеров с криками «ура» откроет по крепости стрельбу, отвлечет на себя белых, а Второй северный в это время атакует крепость.

В полночь перестрелка прекратилась. Наступила томительная тишина. Медленно тянулось время. Казалось, рассвет сегодня запаздывал. Но вот на востоке забрезжило. Наступал новый день.

Наконец, Семенчик услышал по другую сторону крепости многоголосое «ура» и стрельбу.

— Приготовиться! — передал он по цепи команду Строда. — Короткими перебежками вперед… — говорил комиссар вполголоса, сосед едва слышал его.

Отряд побежал по твердому насту. Скрип снега под ногами заглушали выстрелы.

Через навозную стену полетели гранаты. Отряд ворвался в усадьбу. Началась рукопашная. Семенчик подкрался к амбару и забросил гранату в открытую дверь.

Взошло солнце. Бой за усадьбу не утихал. С другой стороны ее атаковали чоновцы и милиционеры. Глухо рвались гранаты.

Из окопа, вырытого посередине двора, выскочили несколько бандитов. И заметались на месте. Один из бандитов юркнул за хотон. Его догнал Семенчик.

— Стой!

Бандит бросил винтовку и, повернувшись лицом к комиссару, поднял руки. Это был Федорка Яковлев.

Семенчик поднял наган. Федорка — он узнал олекминского комиссара — дико, пронзительно завизжал, выбросил вперед грязные руки и лихорадочно замахал ими перед собой, как будто хотел поймать пулю. А потом, ловя открытым ртом воздух, попятился назад.

— Не стреляй! — услышал Семенчик предостерегающий, требовательный голос сзади.

«Не мешайте!» — хотел крикнуть в ответ Семенчик. Он подошел