Красный флаг. История коммунизма - Дэвид Пристланд

Похожие различия можно найти в конце коммунистического правления в неофициальной советской империи за пределами Европы. Горбачев, однажды решивший потягаться с Соединенными Штатами вне Европы, все больше видел в своих союзниках из «третьего мира» обузу. Его советники и в самом Деле уже некоторое время теряли веру в возможность коммунизма в развивающихся стенах. Они были убеждены, что коммунистические амбиции просто слишком радикальны, учитывая Уровень развития их обществ. Но с революцией Рейгана и экономическим кризисом начала 1980-х годов СССР оказался в еще более затруднительной ситуации. Теперь существовало значительное количество марксистских режимов, и все они требовали субсидий, в то время как советские граждане сами переживали трудности. Кроме того, попадая под растущее давление, эти режимы делились на умеренно либерализаторские и радикальные, и, в отличие от ситуации в Европе, радикалы часто получали значительную поддержку; их победы усилили разочарование в Москве, потерявшей веру в фундаментальное социальное преобразование. В Гренаде Морис Бишоп, искавший возобновления дружеских отношений с Соединенными Штатами, был свергну! Бернардом Коардом (бывшим студентом Суссекского университета и преподавателем в левом крыле Управления образования Внутреннего Лондона), что ускорило американское вторжение в 1983 году. Сходным образом три года спустя в Южном Йемене реформатора Али Насера Мухаммеда, воспитанного Советским Союзом, в результате кровавого переворота сместил более педантичный марксист Абд аль-Фаттах Исмаил. Горбачев полностью согласился бы с комментарием Хонеккера: «так же, как и в Гренаде, события в Йемене показывают, к чему может привести безответственность левого крыла».

Равно непопулярен был в Москве эфиопский политик Менгисту. Голод в Эфиопии повредил репутации марксизма в странах третьего мира, и Горбачев не испытывал симпатии к этому режиму. В 1988 году он сказал Менгисту, что помощь будет зависеть от либерализации и мирного урегулирования войн в Эритрее и Тиграе, и скоро эфиопская партия разделилась на реформаторов и сторонников жесткого курса. Теперь бывшие марксистские сепаратисты Эритреи и Тиграя объединились и выступили против режима Менгисту. В 1990 году Менгисту формально отрекся от марксизма-ленинизма и в 1991 году был вынужден покинуть страну и искать убежища в Зимбабве. После его отъезда огромная статуя Ленина в Аддис-Абебе была бесцеремонно разрушена.

Тем не менее Горбачев не хотел прекращать помощь своим союзникам, частично потому, что он по-прежнему верил в некоторых из них, частично потому, что американцы продолжали поддерживать антимарксистские силы. В Афганистане Советы сместили сторонника жесткого курса Бабрака Кармаля и заменили его на более прагматичного Наджибуллу, который затем попытался создать широкий альянс против исламистов. Советам нужно было вывести свои войска, но Рейган оставался непримирим и отказывался пойти на соглашение[865]. Так как война становилась все более непопулярной в СССР, Горбачев объявил, что Советы выведут войска в феврале 1989 года. Коммунистический режим Наджибуллы оказался одним из самых недолгих, просуществовав до 1992 года. С его гибелью открылся путь для его приемников — исламистских режимов, с кульминацией в виде победы радикально сурового Талибана.

Гражданская война в Анголе также продолжалась до падения СССР.[866] Кубинцы и южноафриканцы сдались в 1988 году, и МПЛА отказалась от марксизма-ленинизма в 1990 году, но американцы продолжали финансировать группу Жонаша Савимби УНИТА. Только в 1992 году, когда МПЛА победила на выборах, Соединенные Штаты перешли на другую сторону и стали поддерживать бывших марксистов. Гражданская война, однако, продолжалась до 2002 года, когда Савимби был убит.

В 1985 году Горбачев не хотел лишать СССР союзников в «третьем мире» или восточноевропейских государствах саттелитов. Уже в 1989-м он пассивно наблюдал, как разваливается советский блок. Но даже если бы он захотел вмешаться, то сделать мог бы очень немного. Он был впутан в драму советских реформ и правил с пустой казной. Тем не менее он не мог игнорировать силы, тянущие Восточную Европу к Западу, так как они действовали и в самом СССР. Националистические силы разъедали Союз. Коммунистическая партия была главной силой, удерживающей Союз единым[867], и, когда она стала слабеть и были разрешены более свободные выборы в государственные парламенты, сепаратисты получили мощную политическую поддержку[868]. В марте 1990 года литовский парламент проголосовал за выход из СССР, в то же время Латвия и Эстония также объявили, что будут в итоге добиваться независимости. В июне РСФСР провозгласила свой суверенитет[869] и заявила, что ее собственные законы приоритетны по отношению к законам СССР. Другие республики быстро стали искать независимости[870]. О крайнем радикализме Горбачева говорит то, что он ответил, не умерив свой курс, а еще сильнее ослабив контроль. Он предложил подписать новый, более либеральный союзный договор, заменяющий Договор об образовании СССР 1922 года[871], и одобрил план шоковой терапии Петракова[872] — план полной приватизации и перехода к рыночной системе, одним из эффектов которого предполагалось уничтожение налогооблагающей власти СССР.