Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата  - Сара Маас

Аэлина не сказала, что устроенное ею голосование имело не одну, а две причины. Да, она предложила свободным людям нового мира решить его судьбу. Это было сказано вслух. О другой причине она умолчала. Та причина была вызвана ее собственной трусостью. Пусть другие решают за нее. Пусть выбирают дальнейшую стратегию.

Привал устроили на окраине Эндовьера – городишки, прекратившего свое существование вместе с закрытием каторги. Отсюда до соляных копий было чуть больше одной лиги.

Рован приказал поставить королевский шатер и разместить в нем королевскую кровать.

Аэлина не ужинала вместе со всеми и едва прикоснулась к еде, принесенной Рованом. Отодвинув тарелку с остывшей жареной крольчатиной, Аэлина продолжала листать бесполезные древние книги, испещренные Знаками Вэрда.

– Я этого не принимаю, – нарушил молчание Рован, сидевший напротив.

– Зато я принимаю, – глухим, мертвым голосом ответила она.

К восходу солнца она сама будет мертва. Аэлина захлопнула книгу.

Несколько лиг отделяли их от террасенской границы. Наверное, это нужно было сделать не в Оринфе, но на террасенской земле, а не в Эндовьере.

Однако каждый день, пока Ключи в их руках, риск возрастал.

– Ты еще никогда не склонялась покорно перед судьбой! Ни разу в жизни! – взревел Рован. Он вскочил со стула, уперев ладони в стол. – И вдруг теперь – такая готовность принять свою участь?

Аэлина с трудом сглотнула пересохшим горлом. Оглядела книги, которые перелистала трижды, но так ничего и не нашла.

– Что, по-твоему, я должна сделать?

– Наплевать на волю богов! – Рован хватил кулаком по столу, едва не опрокинув тарелки. – Наплевать на их замыслы, пророчества и прочую чушь и строить судьбу так, как нужно тебе, а не им! Сделать что угодно, только не смириться с чужой волей!

– Я услышала волю жителей нашего континента и наших союзников с юга.

– И на их волю тоже плюнь, – прорычал Рован. – После войны ты построишь свой свободный мир. Пусть они голосуют за своих чертовых королей и королев, если им так хочется.

– Я не хочу тащить на себе этот груз ни одной лишней секунды, – в тон ему прорычала Аэлина. – Не хочу выбирать, а затем узнавать, что отсрочка все погубила.

– Значит, ты проголосовала бы против их решения и предпочла бы отправиться в Террасен?

– Какая теперь разница? – Аэлина вскочила на ноги. – Голосование так и так было не в мою пользу. Узнай они, что я хочу отправиться в Оринф и напоследок повоевать, это заставило бы их колебаться.

– Голосуют они, но умирать-то придется тебе. По-моему, твой голос должен быть здесь решающим.

– Это моя судьба, – оскалила зубы Аэлина. – Элиана пыталась меня уберечь. И чем кончились ее попытки? Орава мстительных богов угрожает уничтожить ее бессмертную душу. Когда Замок будет готов и я запечатаю Врата, вместе с моей оборвется еще одна жизнь.

– Элиана прожила тысячу лет: сначала в телесной оболочке, затем в бестелесной. Если ее жизнь оборвется, меня это совершенно не заботит. Она достаточно пожила, тогда как тебе было отпущено всего двадцать лет.

– Их я получила благодаря ей.

Даже не двадцать. До дня рождения Аэлины оставалось несколько месяцев. Но весны она уже не увидит.

Рован принялся расхаживать взад-вперед, вдавливая каблуки в ковер.

– Элиана проявила глупейшее своеволие, когда тебя не было и в помине. Теперь ты за это расплачиваешься. Так почему ты должна тащить груз последствий в одиночку?

– Начнем с того, что это всегда было моей ношей.

– Чепуха. На твоем месте легко мог оказаться и Дорин. Тем более он готов пойти вместо тебя.

– Элиана и Нехемия считали, что Дорин не готов.

– Дорин сумел проникнуть в Морат и выбраться оттуда живым. Обвел вокруг пальца Маэву да еще разрушил эту поганую крепость. По-моему, он готов не хуже тебя.

– Я не позволю Дорину принести себя в жертву.

– Почему?

– Потому что он мой друг. Я потом всю жизнь буду терзать себя за то, что позволила ему пойти на смерть.

– Аэлина, его никто не тянул за язык. Он сам сказал, что готов.

– Дорин не понимает, чего хочет. Он едва оправился после перенесенных ужасов.

– А тебя, значит, ужасы обходили стороной и два месяца подряд ты в Доранелле собирала цветочки и любовалась водопадами? – давил на нее Рован, игнорируя все доводы. – Дорин – взрослый мужчина. Он в состоянии сделать выбор. Мы все. И без твоих командирских указаний.

– Решение было принято, – огрызнулась Аэлина.

– В таком случае мы сделаем это вместе. Ты и я.

У Аэлины зашлось сердце.

– Ты не станешь изготавливать Замок одна.

– Нет. – Руки Аэлины задрожали. – Так дело не пойдет.

– Кто сказал, что не пойдет?

– Я говорю. – Аэлина не желала допускать и мысли, что ее Рован исчезнет в небытии. – Если бы существовали другие варианты, Элиана рассказала бы мне о них. Платить должен кто-то из моего рода.

Рован открыл было рот, но лицо и глаза Аэлины говорили ему: это правда. Он покачал головой:

– Я тебе обещал, что мы найдем способ вместе заплатить этот долг.

Аэлина смотрела на разбросанные книги. Незачем снова рыться в них. Она не нашла там ни малейшей подсказки. Ни лучика надежды.

– Другого решения не существует. – Аэлина запустила руки в волосы. – Правильнее сказать, я не знаю другого решения.

Никакой козырной карты в рукаве. Никакого эффектного трюка. В таком деле трюки не пройдут.

– Давай не делать этого завтра, – не унимался Рован. – Обождем немного. Скажем остальным, что вначале хотим попасть в Оринф. Возможно, какую-то часть книг Королевской библиотеки удалось спасти и там отыщутся манускрипты…

– Какой был смысл в голосовании, если мы не считаемся с его результатами? Пойми, Рован: они решили. Это должно произойти завтра.

Собственные слова глухо отзывались где-то внутри ее.

– Позволь мне найти другой способ. – Голос Рована дрогнул, но он продолжал ходить взад-вперед. – Аэлина, я смогу.

– Нет другого способа. Неужели ты не понял? Все это… – Аэлина в отчаянии взмахнула руками. – Все это делается, чтобы сохранить жизнь. Тебе. Остальным.

– Ценой твоей жизни. Почему-то ты должна искупать вину сумасбродной древней королевы.

– Думаешь, я жажду умереть? – Аэлина сердито ударила кулаком по стопке книг. – Думаешь, мне легко смотреть на небо и спрашивать себя: не в последний ли раз я его вижу? Или смотреть на тебя и сознавать, что у нас не будет долгих лет совместной жизни?