Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

Я шёл два ясных дня и две темные ночи Обрывки сухой листвы и мелких веток щипали мои ноги напоминая что ничего не даётся просто так На рассвете глаза увидели первые огоньки зажжённых керосиновых ламп в домах расположившихся неподалёку от горного массива Я вошел в посёлок призраком вместе с утренним ветром Подхватываемый его ритмом его желанием к движению его правом на безмолвное существование Только обеспокоенные глаза редких людей которые буквально впивались в мою физическую плоть возвращали меня к действительности в которой я не часть высшего и простого что ветер мне не брат но союзник предлагающий свою бескорыстную руку помощи

Когда я вернулся в своё физическое воплощение начали появляться недостатки моего тела которые тянули мою голову к земле Ноги подломились от усталости упав на дорогу как те самые ветки За всё время моего пути они ни разу не сделали передышку Мой желудок превратился в сморщенный изюм мои глаза покрылись пылью В окружении природы я чувствовал себя её неотъемлемой частью но рядом с людьми снова тяготился родством Тело рухнуло и как человек я умирал

Воцарился покой да тишина Душа обретала свободу готовая раствориться провалившись в никуда Что я чувствую Пожалуй облегчение но в тоже время недовольство собой Последнее о чём я успеваю подумать Ведь темнота тот же свет Их чрезмерная усиленность приводит к одной и той же цели слепоте Получается что страх людей не в том на какой они стороне а в слепоте как таковой но они не догадываются что именно слепой ближе всего к истине В его физическом дефекте скрыт ответ

За мгновение до моего заката я улыбаюсь ведь перед моими глазами не тьма и не свет Я вижу себя изнутри освещенный рефлексом тёплой земли и травы Это не закат Нет Я еще не достиг цели Я живой и во мне течет кровь земли шепчу я засыпая

радостно поют птицы облака будто взбешенные носятся вихрем то очищая собой небо то снова загромождая цветок впервые раскрывает свои объятия солнцу наполняясь его лучами

Глаза еще не видят но уши смотрят в оба Их взору открываются шаги а затем и детские голоса которые пророчески смиренно распевают слова смысл которых еще скрыт для них

На холмах за зелёной рощей

на холмах где ближе небо

мы пойдём за утренним светом

и придём на поля холмов

На увитом зелёном поле

к верху рвутся столбы деревьев

освещенные светом и небом

поглощенные ночью луной

познавшие тайну эту

Соберём с них плоды что послаще

соберём даже те что подгнили

мы наполним корзины до выси

и обложим плоды тёплым мёдом

Свет начнёт уступать теням

мы отправимся с ним домой

Отставать от света нельзя

ведь коварная нынче тьма

принадлежность её не нам

Мы дождёмся нового дня

что бы вновь прийти на поля

Топот ног резко обрывается даже природа затихает на бесконечное мгновение затем оживая вместе с одиноким топотом ног Я приоткрыл веки Им ещё под силу показать мир когда тот стал снова интересен Ко мне подошла девочка и протянула яблоко из своей корзинки Благодарность спускается к моему горлу но не может преобразоваться в слова И слышит девочка только стон Она убегает к друзьям присоединяясь к продолжению своего шествия начиная песню с самого начала

Мои зубы жадно впиваются в сладкий плод Я поглощаю дарованное яблоко и от счастья снова впадаю в забвение Я блажен от сытости но сердце стало тяжелым как и мой желудок Как и Ева я разгневал бога своими низменными потребностями Девочка сама того не желая стала тем змеем который подтолкнул меня на слабость Рай закрылся перед моими открытыми глазами и я снова стал человеком Меня начало лихорадить

Знать меру значит не видеть своих возможностей Не видеть возможностей значит не ставить целей которые должны превзойти нынешнее я Не ставить целей значит умереть так по настоящему и не родившись

Своего первого рождения я не помню Тогда чистота бежала по моим венам С годами кровь портилась смешиваясь со всем подряд что попадало в организм Тогда я начал погибать и погиб но только чтобы родиться вновь

Через опущенные веки пробивается свет Сколько я пролежал без сознания неизвестно Рука тянется к щеке но нащупывает густые волосы Я спал достаточно долго чтобы снова стать невинным как дитя Хочется услышать свой голос но я слишком долго молчал чтобы говорить

Я лежу в земле усыпанный пеплом Словно одеяло он укутывают моё тело Через усилие моей отдохнувшей воли всё таки удается встать покрывало согревшее меня спадает песчинками с плеч и волос Открыв глаза я больше не вижу людей и их крова Только несгоревшие основания домов что ютились здесь неизвестно сколько стоят откусанными и брошенными Небо серое словно и оно покоится в пепле минувших дней Ему больше нечем плакать оно всё выплакало пытаясь успокоить языки пламени сжиравшие всё до чего дотягивались их беспощадные языки Трагедия Здесь больше не прозвучат песни детей Это место больше не услышит их пения

Мне нечего здесь делать Природа сама разберется с заметанием следов Мои ноги начинают идти в сторону далёких гор что виднеются на горизонте Почему так хочется плакать Я плачу

Через пять вёрст запах гари немного ослабевает но полностью не исчезает Воздух пропитан проделками одних людей и горем других Почему так Зачем Неужели боль это обязательное условие наших деяний Чуть ли не с самого начала существования люди боялись больших животных природных катаклизмов болезней пророчеств бога а в итоге оказалось что бояться нужно было самих себя и себе подобных Войны каннибализм жажда власти страсть доминирования и разрушения Вот мы Вот наше настоящее лицо Не нос глаза уши волосы и рот а огонь и пепел сжирающий эти самые лица Убежать и больше не вернуться спрятаться Вот я иду я живой и могу думать А что дальше Если бог есть то почему он спас потерянную душу а сгубил непорочную

Он есть Есть Если есть то он жесток и ничего общего я не хочу иметь с ним и милость его не нужна мне боле Коли он таков то и породил он себе подобных Так зачем тогда всё это Если ты есть то знай я отрекаюсь от твоей милости Если ты позволил погибнуть в мучении той девочке то нет тебе прощения и я готов принять роль