Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз Де Сад

— Итак, вы не хотите, чтобы я помог вам? —процедил он сквозь зубы, приводя себя в порядок. — Ну что ж. в добрый час;я не буду вам ни помогать, ни вредить — даю вам слово, но если вы проговоритесьо том, что здесь произошло, я обвиню вас в самых страшных преступлениях, иничто вас уже не спасет. Подумайте над этим, меня считают вашим исповедником, икогда речь идет о преступнике, нам разрешено предать содержание исповедигласности. Послушайте, что я скажу сейчас тюремщику, и знайте, что я в любоймомент смогу вас погубить.

Он постучал в дверь. Появился надзиратель.

— Сударь, — сказал ему подлый монах, — этадобрая девочка ошиблась: она хотела увидеться с неким отцом Антонином из Бордо,но я ее не знаю. Тем не менее она захотела исповедаться, и я ее выслушал. Япокидаю вас, но если суду понадобятся мои показания, я всегда к вашим услугам.

С этими словами варвар ушел, оставив Жюстину в полномзамешательстве от такого коварства, возмущенную его наглостью иразвращенностью, пожираемую сожалением о том, что она не убила себя вместотого, чтобы сделаться (пусть и не по своей воле) объектом столь чудовищнойпохоти.

Однако, несмотря на ужасное состояние, Жюстина не хотеласдаваться и вспомнила о Сен-Флоране. Невозможно, подумала она, чтобы этотчеловек отказал мне в помощи после всего, что я для него сделала. Я оказала емуочень большую услугу, он поступил со мной слишком жестоко, чтобы не сжалитьсянадо мной в такой критический момент, чтобы не признать, по крайней мере, что япоступила благородно по отношению к нему. Огонь страстей мог ослепить его в техобстоятельствах, когда я с ним встречалась, но он — мой дядя и в этом качественикакие другие соображения не должны помешать ему помочь мне. Возможно, онснова вернется к своим последним предложениям и по— ставит условием моегоспасения те ужасные услуги, о которых говорил в прошлый раз? Делать нечего, ясоглашусь, а когда окажусь на свободе, найду возможность избежать участия в егозлодейских делах, в которые он имел низость втянуть меня.

Вдохновленная такими мыслями, Жюстина написала Сен-флорану.Она обрисовала ему свои злоключения, она умоляла его встретиться с ней. Но онанедостаточно знала душу этого монстра, решив, что в нее может проникнуть что-тодоброе; очевидно, она забыла гнусные принципы этого развратника и его пагубнуюпривычку всегда судить о других по себе, в конце концов и Жюстина, в своюочередь, предполагала, что этот человек должен вести себя с ней так же, как быона поступила с ним в подобных обстоятельствах.

Он приехал, Жюстина попросила поговорить с ним наедине, и ихоставили вдвоем. Судя по знакам уважения, какие ему были оказаны, Жюстинапоняла, что он пользуется в Лионе большим влиянием.

— Что я вижу! Это вы? — произнес он, бросив на неепрезрительный взгляд. — Выходит, я не совсем понял письмо, я думал егописала женщина, более порядочная чем вы, которой я бы помог от всего сердца, ночто хочет от меня идиотка, которую я перед собой вижу? Та, которая виновна встольких преступлениях, одно ужаснее другого, а когда ей предлагают возможностьчестно зарабатывать на жизнь, она упрямо отказывается? Нет, большей глупости невидел свет.

— Ах, сударь, — вскричала Жюстина, — я ни вчем не виновна.

— Что же еще надо совершить, чтобы бытьвиновной? — язвительно продолжал бессердечный человек. — Первый раз вмоей жизни я увидел вас среди разбойников, которые хотели меня убить, теперь янахожу вас в тюрьме, обвиняемую еще в трех или четырех преступлениях и имеющуюна плече свидетельство прошлых злодеяний: если вы называете этодобропорядочностью, так что же следует считать позором и бесчестием?

— Видит Бог, сударь, — взволнованно заговорилаЖюстина, — вы не имеете права упрекать меня за тот период моей жизни,когда я вас узнала, потому что не мне, а вам следовало бы стыдиться этого. Вызнаете также, сударь, что не по своей воле я оказалась среди бандитов, которыепоймали вас; между прочим, они собирались лишить вас жизни, я помогла вамбежать… Мы убежали вместе благодаря мне. Что же вы сделали, жестокосердный,чтобы отблагодарить меня за это? Можно ли без содрогания вспомнить о томслучае? Вы сами захотели убить меня, вы меня жестоко избили и, воспользовавшисьмоим состоянием, несмотря на кровные узы, которые связывают нас, вы отобрали уменя самое дорогое; вы совершили беспримерную подлость, забрав у меня тенебольшие деньги, которые у меня были, как будто вы стремились к тому, чтобыунижение и нищета нанесли вашей жертве последний удар. А что сделали вы потом,чтобы усугубить мои несчастья? Вы добились своего, подлый злодей, вы можетеликовать, это вы меня погубили, это вы подтолкнули меня к пропасти, в которую япродолжаю падать с того злополучного момента. Но я все готова забыть, сударь,все выбросить из памяти, я даже прошу у вас прощения за то, что помелавысказать такие упреки — только ради всего святого дайте мне надежду хотя бы накакую-то признательность с вашей стороны… Соблаговолите приоткрыть вашу душухотя бы сейчас, когда тень смерти витает над моей головой. Да и не ее я боюсь,а бесчестия: спасите меня от позорной казни; одной этой милости я прошу у вас,не откажите мне, сударь, не лишайте меня надежды, когда-нибудь небеса и моесердце вознаградят вас за это.

Больше Жюстина говорить не могла: слезы душили ее; вместотого, чтобы прочесть на лице злодея потрясение, которым она надеялась смягчитьего душу, она видела лишь сокращение мышц, которые обычно предшествовалиизлиянию его похоти. Он сидел напротив нее, сверля ее своими черными злымиглазами, и он мастурбировал самым бессовестным образом.

— Ничтожество! — заговорил он, сдерживая тотпохотливый гнев, от которого Жюстина так часто страдала в свое время. —Низкая шлюха! Разве ты забыла, о чем я предупреждал тебя, когда ты от меняуходила, разве не запретил я тебе показываться в Лионе?

— Но, сударь…

— Мне наплевать на обстоятельства, которые привели тебяв этот город, главное в том, что ты здесь, а этого в тысячу раз более чемдостаточно, чтобы пробудить во мне ярость, чтобы я пожелал тебе виселицы.Однако выслушай меня: я еще раз хочу оказать тебе услугу; твое дело находится вруках господина де Кардовиля, моего друга детства, твоя судьба зависит толькоот него; я поговорю с ним, но предупреждаю, что ты ничего не добьешься безсамого рабского повиновения и не только перед ним, но также перед его сыном идочерью, с которыми он обыкновенно разделяет свои удовольствия. Я призываю тебяк абсолютной покорности — только этот господин может изменить ход твоегопроцесса, но если ты заупрямишься, дни твои сочтены. Что до меня, Жюстина, хочузаявить прямо: ты мне отвратительна, и я не хочу иметь с тобой ничего общего,но если мои друзья, которые, кстати, тебя не знают, примут мое предложение, затобой придут с наступлением ночи. Ты падешь к ногам судей, ты облобызаешь их совсем почтением, ты самым убедительным способом докажешь свою невиновность исделаешь все, что от тебя потребуют. Вот все, что я могу для тебя сделать.Прощай, будь готова к любым событиям, только не вздумай совершить какую-нибудьглупость, потому что меня ты больше никогда не увидишь.