Маленькая ведьма - Валерий Иващенко

Прислушавшись сквозь гуденье в голове, Линн явственно различила неподалеку чье-то гундосое бубнение:

— Ну и че таперича, Мертан?

Невидимый Мертан отозвался ломающимся баском:

— А ниче! Нас тута десять мужиков на хуторе — попользуем девку в свое удовольствие. Свежачок все-таки, да молоденькая, нежная. Полгода на привязи посидит — а потом, ежели непраздна будет, куды она денется, с пузом-то? Определим в давалки обчественные… уж с дитем ей и вовсе никуды. Тута и останется.

Гундосый засомневался, заворочался за бревенчатой стеной, и спросил озабоченно:

— А ежели кто искать будет?

В ответ раздался сытый ленивый смешок.

— Нету, сирота она — то я сразу понял. Когда на тракте извозом промышляешь, людишек просекать научаешься враз. Так что не боись. Пошли лучше дерябнем по стаканчику, пока батька с дальней заимки не вернулся. Все одно ему первая очередь девку валять.

И так вот мило переговариваясь, невидимая парочка удалилась. Где-то невдалеке затопали сапожищи по крыльцу, хлопнула дверь, и все стихло.

У Линн от отчаяния заломило в висках, а на глазах отчетливо проступили слезы. То, как бесцеремонно и нагло определили ее дальнейшую судьбу, подняло в ней такую бурю чувств, что она чуть ли не вслух принялась себя уговаривать.

Успокоиться, прежде всего успокоиться. Так… сесть поудобнее…

Связанная девушка, извиваясь, словно червяк, приняла сидячую позу, прислонившись к грубо ошкуренной деревянной стене. По крайней мере, земляной — вернее, глинистый пол теперь холодил пониже спины, да и обзор малость улучшился.

Вокруг была почти полная темнота — снаружи уже смеркалось. Пустой то ли сарай, то ли как там оно называется. Махонькое оконце в одной стене почти не давало света, и все же удалось разглядеть посередине поломанную телегу, а в дальнем углу клок старой, перепревшей соломы.

Как ни странно, но обзор предстоящего места работы успокоил Линн и наполнил ее холодной, деловитой злостью. А в том, что здесь придется именно работать, она уже не сомневалась. Как говаривала ее учительница в нелегком ремесле домушницы Баррана, бесстрастной быть невозможно. А посему, девонька, возьми чувства в кулак — и пусть не они управляют тобой, а ты подстегиваешь эмоциями свое усталое, дрожащее и трусливое тело.

Постепенно дыхание сидящей выровнялось, стало неслышным и ритмичным. Обежав внутренним взором все тело, как уже давно привыкла делать, Линн выяснила, что пара синяков да затекшие от слишком тугих узлов запястья — это мелочи. Равно как и пульсирующая тупой ноющей болью шишка на затылке. Ага, теперь понятно: те двое чем-то и приложили. Девушка отметила, что ее мысли что-то теребит. Подумав немного, она победно усмехнулась.

— А вот обутку мою вы зря не сняли, субчики деревенские. Оно, конечно, ни на кого не налезет! — И с этими словами она, пользуясь своей почти неестественной гибкостью, подогнула ноги за спину — к еле шевелящимся кистям рук.

Сетанг-другой — и в пальцах оказалась крохотная, тонкая, но невероятной прочности полоска металла. При себе просто необходимо всегда иметь нечто этакое. Что-то выковырять или отрезать, поддеть или провернуть. Но как бы то ни было, миниатюрный не то кинжальчик лилипута, не то отмычка было добыто из-за голенища.

Сначала она освободила ноги. Веревка оказалась жесткой, колючей — наверняка волосяной. Утвердившись в конце концов на своих двоих, Линн устало и победно вздохнула и принялась пилить узел на руках, едва шевеля уже почти ничего не чувствующими пальцами.

Едва остатки веревки с мягким шуршанием упали за спиной, руки и ладони сразу обдало теплой волной свежей крови и немилосердно закололо сотнями ледяных остреньких иголочек.

— Это хорошо, — проворчала сквозь зубы девушка растирая холодные конечности и с благодарностью вспоминая суровую школу Воровской гильдии, — Куда ж тут деревенским увальням!

Первым делом Линн неслышно обошла свое узилище вдоль стен, цепко и внимательно примечая все. В окошко пролезет разве что кошка, но никак не пятнадцатилетняя девица, на которую вот уже и мужики позарились. Лестница на чердак лежит у стены опущенная. Да и сильно сомневалась пленница, что грубо сработанную из толстых, надежных жердей конструкцию ей удастся поднять, а не то чтобы без шума приставить к смутно чернеющему вверху лазу. На всякий случай она ухватилась… э-э нет, голубушка, не по тебе такие тяжести.

Оставалась только широкая деревянная дверь, толщиной вряд ли намного уступающая бревенчатым стенам, а весом — куда поболе самой Линн. Посмотрев в узкую, обдающую нос и глаза тонкой струйкой холодного свежего воздуха щелочку, пленница сразу определила, что снаружи дверь заложена толстенным брусом.

И в это время в окошке мелькнула тень. Испуганной кошкой Линн метнулась было в угол, чтобы принять позу связанной и беззащитной жертвы. Но в лунном свете блеснул бронзовый блик, и Синди, просунувшая внутрь сарая головенку, вопросительно квирркнула, уставясь горящими неземным светом глазенками на хозяйку.

— Ах ты моя красавица! — проворковала та, нежно обнимая дрорду и непритворно жалея и себя, и ее.

Хотя чего жалеть? А ну-ка… И девчонка поднесла воспитанницу к двери в том месте, где снаружи ее перегораживал запор.

— Лю-ить!

Синди с явственной подоплекой — уж не подвинулась ли ты рассудком, милая? — недоверчиво взглянула на нее. Но все же заворочалась в ладонях, недвусмысленно намекая — отодвинь, мол, чуть. Затем знакомым жестом дернула шейкой и раскрыла пасть.

От яростной вспышки в почти полной темноте Линн едва не ослепла. Перед глазами еще плавало мутно-серое светящееся пятно, но она посадила дрорду на плечо и, обжигая ладони о тлеющее дерево, осторожно толкнула дверь. Прикрепленная вместо металлических петель на сыромятных ремнях, та неожиданно легко и бесшумно распахнулась. Глухо стукнув, в траву упали тлеющие половинки прежде запорного бруса, а в лицо ударила свежая прохлада весенней ночи.

Свободна! Свободна! Мысль эта так захватила удирающую Линн, что она оглянулась и прислушалась, лишь достигнув опушки леса. Опа! А дела пошли совсем уж неожиданно — пылала уже вся передняя часть массивного бревенчатого сарая. И клочья горящей соломы со стрехи ветром забрасывало на хуторские дома и службы. Там наконец-то только сейчас заметили опасность, раздались суматошные крики. И в розово-оранжевом зареве замелькали суетящиеся фигурки.

Поздно, поздно, деревенщина бестолковая! Вот вам, попробовали девчоночки городской! Линн, злорадно изобразив полусогнутой рукой у пояса неприличный жест, отвернулась. И с чувством хорошо выполненного долга ступила под темные своды ночного леса.

В конце концов она, ободрав руки, нашла заветный выворотень и добыла из-под него свои пожитки. Пропавшую на хуторе одежду, правда, было жаль до слез. Но зловредная девчонка, бросив угрюмый взгляд на тревожные сполохи пожарища, только мстительно рассмеялась да сплюнула и пошла вдоль ручья вверх. На тракт, как ей и говорила давешняя ведьма.