Маленькая ведьма - Валерий Иващенко

— Короче, бабуля, мне твоя жизнь без надобности. Если расскажешь чего да дорогу на сухой берег покажешь — не обессудь, но предавать тебя смерти лютой не стану.

В ее тоне и манере говорить не было и тени издевки. Да и вообще Линн скопировала их у почтенной рыбачки Тирны с набережной, которую все уважали и даже чуть побаивались.

— А то будто сама дороги не знаешь. Как пришла, так и ступай себе, — огрызнулась хозяйка домика весьма и весьма недружелюбно.

Девчонка некоторое время рассматривала ее с неприкрытой скептической ухмылкой.

— Да я дорогу не найду — я ее заново проторю. Только уж, не обессудь, от болота твоего, да и от тебя лично останется… да сама догадайся, что.

Изумление на лице старой ведьмы было написано так неприкрыто, что Линн весело расхохоталась. А та, не забыв отодвинуть подальше котелок с наверняка уже поспевшим варевом, растерянно села на черную от грязи колченогую лавку.

— Да что ж оно деется-то! Так ты и вправду не из егерей? Не по мою душу?

Гостья непринужденно заметила, что вовсе нет. И скорее даже наоборот — хотела бы от этих самых егерей, да и от собачек ихних держаться подальше. Старуха в сомнении покачала головой в замызганном платке.

— Чтой-то ты блажишь, девонька. Если собачка ихняя на след твой нападет, то уже не стряхнешь.

Линн разом посерьезнела.

— А ты глянь, старая, чья это кровь на мне. И на сущность мою тоже посмотри, да со всем прилежанием.

Она понятия не имела, что такое блеф, но она именно блефовала. Сама не зная, что и как надо делать, уверенно шла вперед. А старуха подхватилась с лавки и принялась что-то хлопотать вокруг гостьи. Зачем-то побрызгала настоем из бутыли темного стекла, подожгла узловатую веточку духмяно и тревожно пахнущего растения и обкурила дымком невозмутимо стоящую Линн.

От попавшего в нос щипучего дыма та звонко чихнула. А ведьма всмотрелась попристальнее, бурча под крючковатый нос что-то маловразумительное, и в страхе отшатнулась.

— Ох, боги, кого же вы мне прислали?.. Сколько ж на тебе крови…

Девчонка, чувствуя, как из нее постепенно уходит сметающая все на своем пути сила, заторопилась:

— Говори, старая, — правду ли вослед мне ворчали, что есть у меня древняя кровь? И кто они такие — Древние эти?

Ведьма пожала сухонькими изуродованными плечами.

— Сказать ничего не скажу — не к той ты обратилась. А показать… отчего бы и нет? — и вновь принялась за свою волшбу.

И вскоре Линн вновь услышала — даже не услышала, а ощутила неумолчный грохот прибоя, оставляющий на губах соленые брызги, и ветер бескрайних морей, который охлаждал ее лицо. Линн стояла на хищно заостренном носу длинной ладьи. А впереди, где в предвечный океан устало садилось солнце, высились прибрежные меловые обрывы Сарнолла. Только города не было — еще не было. Лишь величавые сосны по берегам безымянной пока Изели да пологая каменистая осыпь в том месте, где через века станут причалы и верфи порта.

— Кертэ а фиэенн! — Услышав резкий, чуть гортанный голос, она вдруг сообразила, что команда сорвалась с ее изъеденных солью и ветром губ.

Темноволосые парни в коротких куртках и круглых шапочках с помпонами тут же проворно опустили вниз широкий прямоугольный парус вместе с реем и дружно взялись за весла. «Сокол, парящий над кубком?» — приметила она вышитую на лоскутном холсте паруса золотисто-зеленую, как крылья Синди, эмблему. А ладья тем временем, не умеряя своего стремительного бега по волнам, на полном ходу вошла в широкое устье реки. Двое плечистых мужчин навалились на кормовое весло, выворачивая вдоль русла на стремнину и уводя ладью от береговых отмелей…

Присутствие океана было настолько явным, что у Линн захватывало дух. И все же сквозь картину чужих времен, если прислушаться, можно было различить позвякивание браслета на руке ведьмы да отблески затухающего в печи огня. Вздохнув и собравшись с силами, она вновь затрясла головой, отгоняя от себя видения прошлого. И наваждение послушно развеялось, улетев прочь бесформенными лохмотьями.

— А кто таковы — то уж мне неведомо, — угрюмо проворчала старуха, обессиленно садясь на лавку — Только, смекаю я, твои пращуры не из тех Древних, что за морями живут, в неведомых землях. В тех, бают, магического поболе, чем телесного. Хотя и биться об заклад я не стала бы…

Линн, еще чувствуя, как перед глазами разбегаются, мельтеша, цветные круги, обвела задумчивым взором убогую обстановку. Остановила взор на отполированной прикосновениями до блеска деревянной прялке и с любопытством оглядела нехитрую конструкцию.

— Слушай, бабуля. А та сила, что во мне открывается, — что она такое? Магия или что-то иное?

Та только отмахнулась, устало отдуваясь и обмахиваясь краем замызганного ветхого платка.

— Это не ко мне, с такими вопросами тебе бы к кому сведущему обратиться. Хотя… трижды подумай, прежде чем к морским колдунам иттить-то. Да и к святым братьям тож не стоит — если голову твою задурить не смогут, не успеешь и «мама» сказать, как на костер потащут, ироды проклятые…

Из дальнейших откровений поганой старушки выяснилось, что родом она из какой-то там святой земли. Именно там-то ее инквизиция и прищучила. И уходили бы начинающую ведьму в пыточных подвалах до смерти, если бы ненароком не выручил ее один сильный маг, что святош любил примерно так же, как комаров на болоте. Воевал с ними люто, мимоходом и вытащил ведьму прямо из допросной…

— Это ты про Царство Света говорила? Слыхала, как же — это где-то за морем, на краю света… — важно кивнула девушка.

Старая ведьма в сердцах сплюнула на невесть сколько не мытый пол.

— Нет, ну ты глупная, как есть глупная да неграмотная. Это как раз Зееландия, рекомая Крумтом, и находится у черта на рогах — на краю земли, в общем. А мир велик, девонька, — и земель к полудню да восходу столько, что остров этот мышкой рядом с кобылой покажется.

Линн немного обиделась. Так, самую малость. Но и этого хватило, чтобы ветхая избушка заходила ходуном. С черного потолка посыпалась труха пополам с копотью, а из-под лавки, взметнув подол хозяйкиного платья, с дурным визгом вылетел кот и опрометью выскочил в неплотно прикрытую дверь. Да огонь в печи взметнулся, высветив убогость обстановки, высунул языки изнутри, словно спрашивая — приказывай!

Но девчонка уже опомнилась. И в весьма язвительных выражениях высказала ведьме, что так, мол, и так — чтению-письму обучена. А что знает мало — так жизнь такая. Да к тому же у нее все впереди, хотя и приходится все время на ощупь идти.

У старухи от удивления вытянулось морщинистое лицо.

— Так ты совсем необученная? Вот беда… то-то я смотрю, как-то чудно ворожишь ты, ажно земля чуть не переворачивается.

Вытерев струящийся пот, Линн ядовито осведомилась: а не возьмется ли старая выучить ее хотя бы основам?

— Заплатить есть чем. Харчей прикупишь да одежку справную, — и выразительно звякнула туго набитыми кармашками на поясе под курткой.