Бог. Книга 1. Пришествие - Павел Суконнов

свернется, живой объект будет помещен в стазис — ничего не поймет и не почувствует, для него просто ничего не случится, время остановится и начнется заново, как только я снова почту это место своим присутствием. В общем, можно архивировать и хранить предметы и людей — прикольно. Вот ведь блин, что я не придумаю, — все возможно и существует в Системе, только она никогда ничего не подскажет, на запрос ответит и только. До чего додумаешься — то и получишь. Короче: сам, все сам.

Так, с этим на сегодня хватит, а теперь пора исполнять детские мечты. Полетаем! Я сделал себя невидимым для посторонних глаз и радаров и переместился сразу на километр вверх. Йо-хоу!

Интерлюдия. Елена

Елена Михайловна сильно нервничала. Когда она позвонила отцу, тот очень быстро ее прервал, как только уяснил, о чем пойдет речь, сказал немедленно приезжать и завершил разговор. Все правильно, такие вещи обсуждать по телефону не стоит. Она быстренько предупредила своего заместителя, что сегодня ее уже не будет, передала все текущие дела и поехала сдаваться. Естественно, ни о каких фондах и переводах она своему подчиненному не рассказала, да и о чем говорить? По факту все произошло строго по инструкции: никаких оснований задерживать перевод у нее не было и деньги ушли по назначению. Родительская квартира находилась в правительственном доме, который располагался в самом центре города, и ехать туда от банка была совсем недалеко. Отец выслушал ее очень внимательно и некоторое время молчал. Елена как могла старалась убедить своего родителя, что очень внимательно проверила все реквизиты, что ошибка точно произошла не по ее вине. Отец сделал вид, что поверил, но в его взгляде Елена ощущала недоверие и даже некоторое разочарование дочерью. Немного подумав, Мягков-старший вышел куда-то позвонить, вернувшись, он сказал, что постарается уладить проблему, но на назначенную встречу ей все-таки придется явиться — здесь без вариантов. И вот теперь Елена Михайловна, солидная и уважаемая женщина, сидела за рулем своей машины, припаркованной недалеко от нужного кафе, и ее сердце колотилось как бешеное. Сделав несколько глубоких вдохов, она придирчиво оглядела себя в зеркало заднего вида, немного поправила прическу и решительно вышла из машины.

На входе в кафе она представилась и ее проводили в отдельный кабинет. Там за столиком сидел всего один человек в строгом костюме. Мужчина выглядел лет на 50–55, но, судя по всему, был значительно старше: сеточка морщин вокруг глаз, дряблая кожа на шее и другие малозаметные мелочи не скрылись от взгляда опытной женщины. Он сделал приглашающей жест и Елена уселась напротив. Собеседник дождался пока сопровождающий покинет кабинет и налил Мягковой чая из пузатого чайника.

— Добрый вечер, Елена Михайловна! Чайку, с вашего позволения? Не побрезгуйте, очень ароматный, на травках, с мятой и мелиссой, очень уж он здесь хорош, нервишки успокаивает.

Лена не ошиблась — голос мужчины хоть и был тихим, но скрипучим, старческим, да и манера общения выдавала в нем что-то такое… в голову приходило только одно слово — «старорежимный». Лена поблагодарила и уставилась в свою чашку. Под взглядом этого пожилого человека она почему-то чувствовала себя как нашкодившая школьница.

— Да, оплошали Вы, Елена Михайловна, оплошали. Ой, да сидите Вы, — проскрипел он, глядя как Елена порывается вскочить и что-то сказать. — Эх, молодежь, все спешите куда-то, торопитесь. «Не торопись, а то успеешь», — не слышали такую поговорку? Вот и Вы поторопились.

Мужчина немного помолчал и продолжил:

— Моя фамилия — Руляков, и Вашего отца я знаю очень давно. Собственно, только благодаря этому мы сейчас с вами и разговариваем. Если бы все пошло по плану, на эту встречу приехал бы совсем другой человек и передал Вам деньги. А если бы не наша старинная дружба с Вашим родителем, то с Вами общались бы тоже совсем другие люди и совсем в другом месте, и поверьте мне, оно бы Вам вряд ли понравилось.

Лена похолодела — этот невысокий старичок смотрел на нее добрыми глазами, но от его скрипучего голоса и тех слов, что он говорил, по коже целыми стадами бежали мурашки. Видимо, мужчина заметил изменения в ее лице.

— Не бойтесь, Елена Михайловна, я ведь здесь, а значит ничего особенно ужасного с Вами не случится. Давайте я лучше объясню Вам, в чем именно заключается загвоздка нашей текущей ситуации. Видите ли, канал, по которому Вы к нам обратились, знают только самые уважаемые и достойные полного доверия люди. Оно и понятно — Вы его узнали от вашего отца. Поэтому, как только мы получили ваш заказ, сразу был запущен механизм, закрутилась карусель, были достигнуты определенные договоренности с нашими партнерами. Эх, Леночка, если бы Вы сразу, в ту же минуту, когда поняли, что отправили деньги не туда, сообщили нам об этом — все было бы намного проще. Да, пострадала бы Ваша репутация, Вы бы уже не смогли никогда к нам обратиться, но Вы почему-то испугались, побежали плакаться отцу — и время было упущено, маховик оказался запущен. Были взяты наличные под определенные договоренности, расписан интерес и прибыль всех участвующих сторон. Финальным штрихом должен был стать Ваш перевод, но, как мы понимаем теперь, он не случился. Вернее, он все-таки случился, только сделали его не Вы, а я — в наших кругах, Елена Михайловна, не принято давать заднюю. Когда мне позвонил Михаил, Ваш отец, я решил принять личное участие в Вашей судьбе, и теперь это — моя сделка. А все мои сделки должны быть положительными и приносить прибыль, иначе я потеряю лицо — а это хуже смерти. Только авторитет и репутация имеют значение в этом мире, Леночка — запомните это. Сегодня Вас пронесло — и пусть это станет жизненным уроком, последним предупреждением от судьбы. Теперь слушайте очень внимательно.

Голос мужчины внезапно утратил старческую снисходительность, стал жестким, а колючий взгляд уперся в Ленину переносицу, как будто именно там располагалась точка лазерного прицела.

— О деньгах забудь. Контакт, по которому ты к нам обращалась, — тоже. Ничего не было, Лена, ты поняла меня? Все материалы, реквизиты, квитанции, все что есть по этому делу ты передашь мне. Завтра с тобой свяжутся. Все, свободна.

Мужчина подлил себе свежего чайку и, казалось, потерял к Лене всякий интерес. Она встала, так и не притронувшись к своей чашке, и на негнущихся ногах вышла из кафе. Ей показалось, что сейчас она прошлась по краю чего-то очень страшного.

Ветер и свобода! Как безумный я