Любовь горца - Керриган Берн

– Самый красивый, – автоматически поправила Филомена, спрятавшаяся за фортепиано.

Глаза Рейвенкрофта стали пронзительными, черты лица напряглись, и он посмотрел на Филомену таким взглядом, что ей показалось, одежда на ней сейчас загорится, если маркиз не перестанет сверлить ее глазами.

Сообразив, что ее поправка может быть неправильно понята, Филомена поспешила исправить ситуацию:

– Не раскрасивый, а самый красивый – так будет правильно.

Рианна стала хихикать, и это усугубило ситуацию.

– Самый красивый – правильно… в предложении…

Филомена горела от смущения и едва переводила дыхание. Маркиз не улыбался, но в глазах читалась усмешка и скрытый, но опасный жар. И чем дольше он смотрел на нее, тем теснее казался ей корсет. Рука Филомены взлетела к кружевному шарфу, накинутому поверх корсажа. Она полагала, что этот шарф придает ей вид респектабельной гувернантки, но теперь он стал душить ее, несмотря на высокий ворот ее коричневого платья.

– Папа, Эндрю отказался танцевать с мисс Локхарт, – поторопилась доложить Рианна, не обращая внимания на строгий взгляд Филомены. – Он был ужасно груб с ней.

Веселье в глазах маркиза пропало:

– Как? Почему?

Филомена шагнула вперед:

– Прошу вас! Все совсем не так.

– Он сказал, что мисс Локхарт сложена как мужчина.

Глаза Рейвенкрофта скользнули по пышным изгибам тела Филомены, которые не оставляли сомнения в том, что она – женщина.

– Мой сын сказал что? – Такое отчетливое произношение каждого слова и грозное выражение, появившееся на его лице, заставили Филомену почувствовать настоящий страх за Эндрю.

Наслаждаясь происходящей драмой, Рианна заговорила еще оживленнее, хотя Филомене казалось, что дальше уже некуда.

– Да! И мисс Локхарт заставила его извиниться перед Джани и принести извинения нам, перед тем как уйти. Ты бы видел, как он был зол!

– Рианна! – с упреком воскликнула Филомена.

– Ей это удалось? – Брови лэрда взлетели вверх, и, кажется, гнев улетучился.

– Прошу вас. – Филомена рискнула выйти из-за фортепиано и двинуться в сторону грозного шотландца и его дочери. – Я хотела бы, чтобы этот случай прошел без последствий. Мы с Эндрю пока не нашли общего языка… Иногда мальчикам в его возрасте бывает трудно вести себя правильно в подобных ситуациях…

Она замолкла, чувствуя свою вину за то, что у нее не было настоящего опыта, поэтому ей трудно было смотреть в насмешливые глаза своего нанимателя.

– В конце концов, это нормально… – соврала она, беспокойно водя пальцами по сверкающей поверхности полированной крышки рояля, чувствуя каждую неровность нежными подушечками.

Когда она, собрав все свое мужество, взглянула на маркиза, она увидела, что тот жадно следит за движениями ее руки. Филомена сжала пальцы в кулак и быстро спрятала руку за спину.

– Хорошо, мисс Локхарт, вы лучше меня разбираетесь в воспитании. – Хотя маркиз явно не был полностью убежден. – Но мне не хотелось бы, чтобы сын вел себя как варвар.

– Понимаю, – пробормотала Филомена, подумав, что странно слышать такие слова от этого человека.

Маркиз поцеловал дочку в лоб, и его прямой рот слегка изогнулся в улыбке.

– В этом доме есть место только для одного варвара, так, nighean?

– Так, отец! – ответила Рианна ласково.

Внутри Филомены разжалось нечто тугое и неприятное, разжалось и растаяло, когда она увидела, какая нежность существовала в отношениях между дочерью и отцом. Лиам Маккензи, может быть, справедливо был назван Демоном-горцем, но своих детей он любил. Тогда почему он столько лет провел вдали от них? Наверняка мог подать в отставку в любое время, особенно в последние годы, и вернуться в Рейвенкрофт-Кип, чтобы заняться детьми. Мать семейства умерла почти десять лет назад, так почему он выбрал именно это время, чтобы вернуться?

Маркиз последний раз ласково погладил руку дочери и пошел к выходу.

– Эту неделю я проведу в винокурне! – сказал он и исчез за каменной аркой.

Филомена едва начала снова дышать, как он опять возник в проеме, сверкнув дьявольским огоньком в глазах.

– Извините меня, леди! – и безупречно поклонился, не спуская глаз с Филомены, из-за чего она ощутила слабость в коленках.

– Мы тебя не извиняем, отец! – захихикала Рианна, выпроваживая его.

– Нет, вы должны меня извинить, потому что даже варвар способен обучиться манерам джентльмена, если у него будет правильный учитель.

Он снова задержал взгляд на Филомене, быстро подмигнул дочери и наконец исчез.

Филомене показалось, что каждый раз, встречая маркиза, она знакомилась с новым человеком. То это был Демон-горец, то варвар – предводитель клана, то воин-аристократ, а вот теперь – любящий отец. Но в каждом новом обличье Рейвенкрофт глядел на нее так, что она начинала волноваться. Он смотрел так, будто перед ним была загадка, которую он хотел разрешить, или тайна, которую нужно раскрыть.

Но она предпочла бы остаться нераскрытой, так как ее секреты были слишком опасны.

Филомена глубоко вздохнула и повернулась к Рианне, которая понимающе смотрела на нее.

– Как он назвал вас… nighean?

– На гэльском так ласково называют дочь.

– О, как красиво звучит! – Филомена решила, что пока она живет среди горцев, нужно понемногу учить их язык. – Давайте-ка посмотрим, куда убежал ваш брат, – сказала Филомена, так как ей нужно было отвлечься от впечатления, произведенного неожиданным вторжением лэрда Маккензи, причем вторжением во все ее мысли.

– Может, не нужно? – заныла Рианна. – Он такой нудный!

Филомена взяла девочку под руку, и они медленно пошли по мягкому ковру солнечной комнаты.

– Вы сегодня очень злы на него и ябедничаете, – ласково упрекнула Филомена.

– Знаю, – ответила Рианна и усмехнулась. – Это у меня от отца. Он ведь настоящий brollachan.

– Что?

– Демон. Разве вы не знаете?

– Но вы ведь в это не верите, не так ли? – сказала Филомена, нахмурившись, хотя почувствовала, как по шее пробежал холодок волнения. – В то, что ваш отец – демон?

– Я не знаю, демон он или нет, но я слышу, о чем все шепчутся. Если он и не настоящий демон, то очень опасный человек, это точно.

– Это точно, – повторила Филомена, подумав уже не в первый раз, что не уверена, существуют ли на свете демоны.

«Он – демон, и он тебя погубит».

Филомена уронила из рук край портьеры и резко повернулась лицом к совершенно пустой комнате, где помещалась библиотека. Кто это сказал? Ужасная тишина наполняла окружающий мрак. Филомена лихорадочно окидывала взглядом портьеры, резную мебель в поисках источника, откуда шел голос.