Пылкий властелин - Линн Грэхем

К тому же Явар был уверен, что его отец откупился от Сибиллы. Он также помнил, что они очень плохо расстались в Оксфорде. Она злилась на него: ведь он не взял ее с собой. Во многих отношениях Сибилла была мечтательницей-идеалисткой: Явар любил в ней эти черты, но также видел в них потенциальную слабость. Что могло быть хуже для молодой жены, чем муж, который в одночасье оказался прикован к инвалидной коляске? В конечном счете его убежденность в том, что их брак был признан недействительным, сыграла свою роль. В конце концов, если Сибилла никогда не была его настоящей женой, мог ли он претендовать на нее?

– Но на каком-то этапе ты же должен был получить доступ к телефону, возможность встречаться с посетителями… Почему ты сам не связался со мной? – Голос Сибиллы звучал осуждающе.

Явар опустил голову.

– Я был в инвалидном кресле… Что бы я смог тебе сказать? Буду откровенен: я не хотел возвращаться к тебе в таком состоянии. Ты приняла пять миллионов фунтов от моего отца, и я предположил, что деньги были тем единственным, что ты хотела от меня получить.

Сибилла была возмущена: Явар считал, что она взяла деньги его отца и охотно оставила его. Без сомнения, в это было поверить проще, чем иметь дело с инвалидностью, риском того, что он не сможет вернуть себе былую мобильность. Для Явара, как настоящего мужчины, важна была физическая мощь. Лишенный свободы передвижения, вынужденный мириться с телесными слабостями и ограничениями, как он себя чувствовал? Но Сибилла была подавлена, пыталась сконцентрироваться исключительно на фактах. Явар, поняла она, поставил выше всего свою жалкую гордость.

– Вообще-то я не приняла деньги… – пролепетала она одними губами, так глубоко было ее чувство разочарования. Явар не видел необходимости связаться с ней, когда получил травму.

– Приняла.

– Нет. Твой отец оставил на столе чек, который я так и не обналичила.

– Но когда мы снова встретились, ты сказала, что ни в чем не нуждаешься, и я решил…

– Это никак не связано с твоим отцом… Чезаре выкупил у нас остров в Адриатическом море… Наследство нашей с сестрой мамы. Я получила свою половину. Купив квартиру, оставшиеся средства я положила на счет, которым смогу воспользоваться, когда мне исполнится двадцать пять. Вот что я имела в виду, когда говорила о деньгах. Я не притронулась ни к пенни твоего отца.

Явар был потрясен. Его острый взгляд буравил Сибиллу. Чек в пять миллионов фунтов впечатлил даже его, внушительная взятка для молодой женщины из небогатой семьи. Люди лгали, обманывали и убивали за гораздо меньшие деньги. Вот почему он никогда не подвергал сомнению историю своего отца, но теперь решил удостовериться во всем самостоятельно. Неужели то, что она утверждала, было правдой?

– Когда приехал мой отец? – внезапно спросил Явар.

– Примерно через два месяца после того, как ты ушел от меня.

– Я не уходил!

– Он был в ярости, когда мы встретились. Когда-то ты обронил, что он говорил по-английски, но в моем присутствии он до этого не снизошел. Его спутник должен был переводить все, что он говорил.

– С ним был кто-то, кроме телохранителей? – переспросил Явар. – Опиши его.

– Маленький, под шестьдесят, козлиная бородка и очки.

Явар замер: он понял, кто был свидетелем встречи отца с его женой.

– Советник моего отца, Юсуф, – определил он не колеблясь. Вероятно, совсем скоро Юсуф прибудет к нему на индивидуальную и очень неприятную беседу. Утверждения Сибиллы заслуживали более пристального рассмотрения. Если она не взяла деньги, куда они делись и почему ему ничего не сообщили? Его умышленно держали в неведении, старались внести раскол между ним и его молодой женой. Его отца должны были проинформировать о том, что банковский чек так и не был обналичен.

Сибилла облокотилась на спинку дивана. Она положила ногу на ногу, постукивая пальцами по белоснежной кожаной обивке. Она чувствовала себя обессиленной, как будто пережила десять боев на ринге. Потрясение, вызванное тем, что она узнала от Явара, все еще не до конца отпустило ее. Она содрогалась от горечи и сожаления, пока слушала подлинную историю о том, что разделило их на два года. Явар не бросал ее. Ее муж вернулся бы к ней, если бы не та страшная авария и вмешательство отца.

На долю секунды она позволила себе представить, какой могла бы быть их жизнь, если бы Явар вернулся к ней и если бы он был рядом, когда она узнала о беременности. Сожаление наполнило ее, она начала подозревать, что Явар был так же несчастлив, как и она. Как мог его отец верить в то, что он имел право причинять такие страдания им обоим?

Горячие, обжигающие слезы выступили у нее на глазах. Она быстро моргнула, боясь поддаться чувствам, потому что позволяла себе плакать только в уединении – дисциплина, к которой ей пришлось приучить себя после бесследного исчезновения Явара.

Она вздохнула.

Явар отвернулся к окну, представляя себе, как будет проходить его беседа с Юсуфом.

Не было гарантии, что после частной беседы Юсуф не расскажет о ней кому-то еще. Явару предстояло сделать выбор между браком и уважением к памяти отца. Но он понимал, что это уважение не повод, чтобы закрывать глаза на неприятную истину. Тем не менее, если Сибилла говорит правду, пугающую правду, он никогда не сможет смириться с этим. И все же Явар решил действовать честно, независимо от того, что ему откроется.

– Где гардеробная? – хрипло спросила Сибилла, привлекая его внимание.

Когда он увидел блеск в ее глазах и слезы на щеках, он напрягся и сделал шаг вперед.

– Первая дверь от лестницы, но спальные комнаты находятся ближе. – Явар нахмурился. – Ты расстроена… Ты плачешь…

Сибилла резко выпрямилась, как будто она была марионеткой, чьи нити дернули без предупреждения.

– Конечно, я не плачу! – все так же хрипло возразила она. – Просто я сбита с толку, растеряна услышанным…

– Мне жаль. – Тяжело дыша, Явар обнял ее за плечи. Сибилла дрожала. – Я знал, что, если расскажу о крушении, ты станешь переживать, именно поэтому я был так решительно настроен…

– Но я должна была узнать правду. – Сибилла подняла подбородок, открыв ему влажный блеск своих глаз.

Явар коснулся ее щеки ладонью:

– Я тебя обидел.

Сибилла посмотрела на него, удивляясь тому, как он мог оставаться таким потрясающим с почти суточной щетиной и взлохмаченными волосами. Темные густые ресницы отбрасывали тени на щеки. Ей так хотелось прикоснуться к нему, что она крепко сжала руки, ногтями впиваясь в ладони. Когда он привлек жену к себе, ее тело загудело, словно провода под напряжением. Теплый требовательный рот коснулся ее губ.

Явар поднял ее на руки и отнес в соседнюю спальню. Когда он усадил ее на кровать, то она нежно провела рукой по его волосам и слегка сжала шелковистые черные пряди, чтобы удержать его рядом.