1612. Рождение Великой России - Андрей Богданов

Так писал ученый, интересовавшийся в первую очередь осмыслением огромного архивного материала. К настоящему времени трудами поколений историков и археографов проблема анализа и систематизации массы разновидных источников о событиях Смутного времени и роли в них Михаила Васильевича Скопина-Шуйского в значительной мере разрешена. Кажется странным, что в науке и литературе многие до сего дня озабочены лишь тем, как успешнее использовать в своих трудах столь ярко обозначенную Карамзиным легенду. Это никак не приближает к пониманию действительно незаурядной личности и трагической судьбы князя Михаила Васильевича.

Ещё современник и историк гражданских распрей XVII в. Сильвестр Медведев, сравнивая общество без правдивой истории с потерявшим память безумцем, писал, что панегирическая история особливо бессмысленна и тлетворна. Скопин-Шуйский был одной из многих ярких личностей военного сословия, поставленных Смутой перед мучительнейшим выбором. Самое время поведать правду о жизни князя Михаила Васильевича и задуматься над горькими ее уроками.

Живые детали, которыми будет украшен мой рассказ, все до единой взяты из достоверных, современных событиям источников: документов и свидетельств участников гражданской войны начала XVII в.

Три столетия назад, в начале XVII в., Россия пережила страшные годы Смуты. В нашей стране впервые в её истории разразилась не просто усобица, но полномасштабная гражданская война. Все воевали против всех, брат шёл на брата, сын восставал против отца. Страна, прошедшая много тяжёлых испытаний, не знала бедствия ужаснее, чем эта братоубийственная война.

Русь издревле привыкла воевать. Её воинам всегда приходилось защищать свою землю. Волна за волной катились на неё с юга и востока кочевники: гунны, авары и булгары, хазары, печенеги и половцы. Триста лет жила Русь под игом татар.

С северо-запада на нашу землю зарились варяги и венгры, шведы и немецкие крестоносцы, поляки и литовцы. Сами русские князья, которые должны были землю защищать, беспрестанно ходили воевать друг на друга. Новгородцы сражались с ростовчанами, суздальцами с воинами стольного града Владимира. Те — со смолянами и черниговцами. Дружины Галича и Волыни шли против князей Минска и Полоцка. Князья многих городов, объявив себя великими, рубились за Киевский престол. Московское государство создавалось войнами за власть в Восточной Руси.

Но в самые тяжкие годы усобиц и нашествий Русь хранила свои нравственные устои. И во времена ордынского ига правда в ней жила. Святители Русской православной церкви и простые летописцы нередко обличали алчность всех воюющих князей. Правым был тот, кто стоял за единство Руси и защищал землю. Преступным — тот, кто в корыстных целях разорял страну и наводил на неё иноплеменников.

Грехом было поднять руку на брата, нарушить единство страны, говоря: «Это моё, и это тоже моё». «Что вы ссоритесь между собою? — сурово спрашивал князей летописец. — А поганые губят землю Русскую!» Слушавшие проповеди и читавшие летописи знали, что князь-язычник Святослав был лучше тех миропомазанных, кто начинает усобицы. «Не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, мертвые бо срама не имам!» — говорил он, сражаясь за Русь с внешними врагами. Лучше погибнуть, как первые русские святые, князья Борис и Глеб, чем воевать за власть с собратьями. «Лучше на своей земле костьми лечь, нежели на чужой славным быть!»

Любовь к стране и вера объединяли людей в самые тяжкие времена. Купец Афанасий Никитин в конце XV в., когда Москва покоряла его родную Тверь, написал: «Русская земля да будет Богом хранима! На этом свете нет такой страны, как она, хотя князья Русской земли — не братья друг другу. Пусть же устроится Русская земля устроенной, хотя правды мало в ней!»

И вот в начале XVII в. любовь уступила место всеобщей ненависти. Разорённый и вымирающий от голода народ восстал на своих правителей. А те погрязли в борьбе за власть и продавали страну иноземцам. Призванные ими неприятели топтали могилы некогда славных русских воинов. Продажные и корыстные процветали. Мужественные и честные не знали, на чьей стороне правда. Священники, монахи и архиереи потерялись в волнах братоубийственной войны, не зная, как её утишить. Сам патриарх Гермоген среди этих бурных вод «истончевал и разъедался» «многими пенами соблазна»; Как и все честные люди России, святейший мучительно искал истину. Но и он не знал, как остановить братоубийство. Ведь в Гражданской войне нет победителей и нет правых. Только один человек, отдав стране свою жизнь, заслужил светлую память всех соплеменников и симпатии врагов.

Светлая личность боярина Скопина-Шуйского и его безвременная гибель на 24-м году жизни была воспета во многих повестях, сказаниях и народных песнях начала XVII в. Ни один героический воевода тех лихих лет не был удостоен столь доброй памяти. Ни о ком больше матери не рассказывали детям у колыбели. Никем не восхищались одновременно русские и поляки, шведы и немцы.

Это был юноша необычайно высокого роста и богатырской комплекции, статного вида. На лице с высоким лбом выделялись большие, широко расставленные глаза, в которых светился «великий разум не по летам». По словам врага, гетмана Жолкевского, он «не имел недостатка в мужественном духе и был прекрасной наружности». Храбрость и решительность сочетались в князе с добротой и приветливостью к соотечественникам и иностранцам.

Зрелый ум князя, позволявший видеть и понимать больше других, наложил отпечаток глубокого страдания на его лицо. На сохранившемся портрете Скопина-Шуйского поражают наполненные страданием глаза мученика. Они смотрят с редкостной, пронзительной грустью, казалось бы, неуместной у молодого, знатного, богатого и славного полководца победителя. Историки предпочитают не замечать этого взгляда, не задумываться над тем, какая мука одолевала человека, изображаемого лишь в героических красках. Но Михаил Васильевич тяжело воспринимал свои «победы и одоления» в войне с русскими и православными.

Как и всех русских людей, Скопина-Шуйского влек неодолимый поток трагических событий. Гражданская война обращала самые лучшие намерения в кровавую драму. Люди чести — а князь был из их числа — с горечью думали о цене побед, не достигавших главного: мира в разоренной и озверевшей России. Один из немногих — а, по мнению современников, единственный — он сохранил нравственную чистоту. Именно это связало образ князя с надеждой на выход из Смуты.

Михаил Васильевич родился 8 ноября 1586 г. в Москве. Отец его, Василий Федорович, принадлежал к одному из знатнейших родов Московского государства. Княжеский род шёл от великого князя Владимирского Андрея Ярославича, брата Александра Невского. Но сами Шуйские считали, что их предком был сын Александра Андрей, старший брат первого московского князя Даниила. Получалось, что по старшинству они даже выше великих князей Московских!

До середины XIV в. предки Михаила княжили в Суздале и Нижнем Новгороде. Затем они вынуждены были передать свои владения великому князю Московскому. А взамен получили в наследственное владение город Шую. От него пошло название фамилии. В XVI в. дед Михаила получил фамилию Скопин-Шуйский по прозвищу прадеда — князя Ивана Васильевича Скопы.