Братья Мятеж - Лин Эфа

— Отлично выглядишь. — сделал мне комплимент Мятеж, распахивая передо мной дверцу своего автомобиля. Это была уже другая машина, не та, что вчера.

— Спасибо. — хмыкнула я в ответ на его заразительно ослепительную улыбку.

— Куда ты хочешь? — спросил, когда мы выезжали со двора. Ещё больше просияв при этом, то и дело поглядывая на меня.

— Без разницы. Лишь бы были вкусные десерты. — пожала плечами.

— Тогда можем в «Розмарин». За своих поваров я ручаюсь. У нас все самое лучшее. Мы разборчивы в еде. Обоняние. — предложил он. На последнем слове, подмигнув мне.

— Ладно. — я была совершенно не против.

Ужин проходил в довольно приятной обстановке. Платон вел себя обходительно. Мы говорили в основном обо мне. Не то чтобы мне было неинтересно узнать что-нибудь о нем. Просто я практически не успевала задавать вопросы. Оборотню действительно, было важно знать, что я люблю, а что нет. Он расспрашивал меня обо всем. Совершенно не была готова к такому потоку вопросов.

Приятно удивилась этому факту. Почему-то ожидала, что сейчас он начнет делать себе рекламу. Выставлять напоказ все свои достоинства. А их, я уверенна, достаточно много. Обычно все мужчины именно так и поступают. Но Мятеж даже не думал хвастаться.

Еще я узнала, что Алена больше не работает в "Розмарине". Платон уволил ее. На вопрос, почему он мне так и не ответил. Допытывать его я, конечно, не стала. Это выглядело бы очень странно. Какое мне дело до совершенно незнакомого мне человека. Так было даже комфортней. Ведь я знала о ее симпатии к нему. Увидь она сейчас нас вместе, было бы неловко здесь находиться.

Когда мы ехали домой, оборотень предложил немного прокатиться по городу. Я была не против. Мне нравилось кататься по ночному городу. Стал накрапывать мелкий дождик. Разноцветные огни отражались на мокром асфальте. Я, как и вчера, незаметно для себя уснула. Рядом с ним, меня не терзала метка. Я расслабилась и вырубилась под тихие звуки какой-то песни.

Снова приснилось, что меня нежно целуют. Сначала совсем невесомо лицо. Затем более требовательно перекинулись на губы. А мне так хотелось продлить эти приятные ощущения, что — я потянулась в ответном поцелуе. Со всей страстью и желанием. Когда горячие руки забрались под куртку, я наконец осознала, что это никакой не сон. Меня нагло целовал Платон.

— Ты! — возмущенно выдохнула я, отпрянув от него. Гневно сверля взглядом и упираясь ладонями в его грудь. Ощущая, как бешено колотится его сердце.

— Ника, сладкая моя! Прости. Не пугайся. — обхватив меня за плечи, с жаром зашептал он, — Ты так сладко спала! Я больше не могу себя сдерживать.

— Ты и вчера целовал меня, пока я спала? — прищурила я глаза.

— Да. — честно признался он, нахмурив брови. Заглядывая в мои глаза.

— Мнимая, значит, у меня свобода. Да? — меня наконец прорвало, — Я не хочу так. Ясно тебе? Ты говоришь, что принуждать меня было бы глупо. Но именно это ты и делаешь. Вместо того, чтобы дать мне хоть какой-то выбор. Ты просто ставишь перед фактами. — высказывалась я довольно эмоционально.

— Ника… — хотел он сказать что-то в оправдание. Но я перебила его.

— Нет! — оттолкнула я его руки от себя, — Меня разрывает от понимания, что все это не мое. Все это из-за твоей дурацкой метки. Только из-за нее. Это не мои настоящие желания. И у тебя тоже!

— Ошибаешься, малыш. Мои настоящие. Твои пока что нет. — уныло хмыкнул он, — Потому что моя метка была поставлена насильно. Но ты приняла ее, хоть и неосознанно. Просто перестань сопротивляться этому. Дай нам шанс.

— Знаешь, что Мятеж! Пошел ты в жопу! Наглый оборзевший волчара. Который вместо того, чтобы дать мне время. Пользуется моей слабостью. Подло лезет свои хотелки удовлетворять. Ты лишил меня возможности самой выбирать. Хочу я быть твоей или нет. Так дай мне хотя бы решить, когда я хочу и не хочу с тобой в койку ложиться. Это вы, мужики, свои чувства стояком в трусах меряете. А мы женщины эмоциями живем. Нам прелюдия важна. Мы мозгом понимаем, что чувствуем к мужчине, а не членом. Видеть тебя не хочу. Ворвался в мою жизнь. Перевернул все вверх дном. Я, может, другого любила. — закончив свою гневную триаду, я выскочила из машины и понеслась к подъезду.

— Вероника! Какой еще к черту другой?! Не стоит так шутить. — полуорал, полурычал Платон, кинувшись мне вдогонку.

— Стой, где стоишь! — развернувшись, пригрозила я ему, — Иначе я обещаю, что буду ненавидеть тебя всю жизнь. Убирайся! Я хочу побыть одна. И не смей лезть в мою жизнь! Я сама решаю, что я хочу. Когда я хочу. И кого. Если я тебе важна, ты дашь мне время, чтобы определиться.

Развернувшись, я скрылась за дверью подъезда. Услышав снаружи дикий рев. Затем глухие удары и скрежет металла. По спине побежали мурашки. Я отчетливо ощущала эмоции Платона. Его яростную ревность. Но ему придется ждать моего решения. Это мое право. Только когда я разберусь в себе, тогда буду к чему-то готова. А притяжение метки как-нибудь перетерплю.

Глава 7. Неправильный выбор

Спустя три дня поисков нового рабочего места. Я решила все-таки вернуться на старую. В ресторан помощником повара. Меня, естественно, приняли. Там как раз не могли найти подходящую замену. Очень обрадовалась, что хотя бы с этим проблем не возникло. Жизнь понемногу стала возвращаться в прежнее русло. По крайней мере, я в это верила.

По ночам мне все так же снился Платон. Я уже даже не пыталась выкинуть его из головы. Казалось бы, из-за него меня дважды хотели убить. Натерпелась столько страха. Он практически изнасиловал меня. Лишил свободы выбора. Поставив перед фактом, что в моей жизни теперь может быть только он. Да и вообще он не человек. Все мое представление о мире поставил с ног на голову. В общем, жить нормальную человеческую жизнь не особо выходило. Это если положить руку на сердце. Потому что теперь я знала больше, чем другие люди. Да что там говорить. Стала частью другого мира. И с этим ничего не поделать. Можно упираться сколько угодно, но моя реальность теперь такова.

Мне в каждом прохожем мерещился либо вампир, либо оборотень. Очень часто казалось, что за мной следят. Наверняка, так и было. Ни за что не поверю, что Мятеж так запросто послушал меня и оставил без присмотра. Тем более он сам сказал,