Чужие берега - Сергей Протасов

Подходившие с запада крейсера Добротворского видели потерю аэростата, но были еще в шести милях. Хотя вышедший к этому времени в голову колонны «Богатырь» и дал сразу самый полный ход, приняв влево со своего курса, когда он подошел к месту приводнения «колбасы», на поверхности плавала лишь почти полностью стравившая газ оболочка и разбитая корзина рядом с ней. Несмотря на несколько галсов в этом районе, лейтенанта Большова и его напарника мичмана Галицкого найти не удалось.

Быстро выловив оболочку, кое-как размещенную на палубе юта, «Богатырь» вернулся к своему отряду, встав в хвост крейсерской колонны, уже втягивавшейся в фарватер и молотившей по японским батареям с обоих бортов.

Поскольку в сторону Айношимы смотрело немало стволов с русских кораблей, ответный огонь был открыт почти сразу, хотя и не очень прицельный. Еще в течение трех минут засадная батарея острова продолжала стрелять более-менее точно, но потом ее просто задавили. Однако к этому времени показали себя все остальные японские форты и батареи западного сектора обороны крепости Бакан. Хоть этого и ждали, но стрельба с минимальных дистанций, начатая одновременно всеми фортами, все же вызвала заметное замешательство. Еще больше ситуация осложнялась невозможностью любого маневра как ходом, так и рулем.

С Умасимы и Мутсуресимы, всего с двенадцати – пятнадцати кабельтовых, почти прямо в борт по броненосцам Йессена открыли частый и очень точный огонь две четырехорудийные среднекалиберные батареи современных скорострельных орудий. К ним присоединился и невзрачный пароход, стоявший под берегом, но его две небольшие пушки заметной роли не играли.

А ушедший вперед «Жемчуг» угодил под снаряды сразу более десятка тяжелых пушек, размещавшихся в двух батареях на возвышенностях западной оконечности Хикошимы. Вскоре выяснилось, что одна из этих батарей гаубичная, а потому не столь опасная. Зато вторая, пушечная, хотя и была нескорострельной, зато имела солидный калибр и явно опытные расчеты. Дистанция до нее в момент открытия огня была менее полутора миль, и снаряды первого залпа легли в опасной близости, осыпав палубу и надстройки осколками.

Японские укрепления совершенно не просматривались с воды и с воздуха со стороны фарватера благодаря искусной маскировке. С такого расстояния не было возможности разглядеть, чем это достигалось, но даже после начала стрельбы точные места расположения орудий установили не сразу. Пороховой дым быстро сносило, а никаких ориентиров на зеленых склонах не было.

Миновав к началу канонады позиции японских скорострелок, головной крейсер русской штурмовой колонны уже вышел четырнадцатиузловым ходом на широкую часть фарватера западнее фортов, где сходились восточный и западный каналы, ведущие в Японское море. Это давало возможность активного маневра, чем он и воспользовался, еще добавив хода и двинувшись в глубину пролива к слиянию основного фарватера с отходящим к Вакамацу рукавом. По Хикошиме били левым бортом, одновременно продолжая бой с дозорными судами орудиями, способными простреливать носовые секторы правее генерального курса.

Почти сразу с острова начали стрелять еще семь пушек среднего калибра, но это были, по-видимому, мортиры совсем старых образцов, стрелявшие дымным порохом. Их снаряды ложились с большим разбросом, давая одновременно перелеты и недолеты в каждом залпе. Учитывая равномерность расположения всплесков по достаточно большой площади, вероятно, это можно было считать накрытием.

Легкий крейсер резко маневрировал и пока избегал повреждений. Благодаря быстрому изменению своего положения относительно фортов удалось разминуться со следующим залпом тяжелых батарей. Японцы просто не успевали разворачивать за ним свои пушки и после второго залпа, снова не давшего попаданий и легшего уже за кормой, переключились на приближавшиеся малые броненосцы, не имевшие возможности уйти от их снарядов в узком канале.

В 06:15 «Жемчуг» находился в пятнадцати кабельтовых почти строго к югу от японских фортов на Хикошиме, оказавшись у них в тылу, продолжая двигаться на юго-восток по фарватеру. Он бил по батареям из кормовых орудий, сосредоточив огонь остальных стволов на дозорных судах. По нему теперь вообще никто не стрелял. Подбитый пароход уже выбросило течением на мель под батареями, где он горел, прекратив ответный огонь после еще нескольких попаданий. А оставшееся в одиночестве второе брандвахтенное судно, петляя, уходило в глубь пролива, пытаясь достать истребители, которые к тому времени уже обогнали его и густо осыпали своими мелкими снарядами с носовых углов.

Проскочив, на полном ходу, под берегом, они уже обогнули Хикошиму с юга и почти скрылись за крутым поворотом пролива. Сразу за островом русло резко поворачивало сначала на восток, после на север, а потом на северо-восток. Видимо, японский обстрел на наших эсминцах никак не отразился, по крайней мере видимых повреждений не было. Все шесть кораблей Матусевича уверенно держали место в строю и сохраняли высокую скорость, маневрируя и часто стреляя.

Йессену пришлось намного хуже, чем «Жемчугу» с миноносцами. Небольшая дистанция и скованность в маневре позволяли противнику вести беглый огонь с максимальной частотой и невероятной в обычных условиях точностью. Это было буквально избиение, к счастью, не долгое. Накрытия начались с первых же залпов японских скорострелок, а вскоре последовали и попадания. Под градом снарядов малые броненосцы тем не менее держали строй и отвечали.

Первым пострадал флагманский «Ушаков». Уже в третьем залпе он получил снаряд в борт у носового барбета, а в следующем еще два в кормовую часть надстройки. Эти попадания вызвали потери в расчетах среднекалиберной батареи левого борта и пожар в кранцах кормовых трехдюймовок. Взрывающиеся в огне шрапнели разбрасывали горящий порох во все стороны, увеличивая площадь пожара, и не позволяли бороться с огнем.

Пламя быстро набирало силу, что вынудило прислугу кормовой башни покинуть свои посты из-за дыма и жара. Комендоры стодвадцаток тоже не могли стрелять. Лишь благодаря самоотверженным действиям пожарного дивизиона под руководством поручика Н. Е. Трубицина огонь не перекинулся на батарею левого борта, вскоре возобновившую огонь. Сам Трубицин погиб, сраженный осколком одного из детонировавших в огне снарядов. Из двенадцати человек его пожарного расчета уцелело только трое.

Затем пришел черед «Сенявина». После безвредного рикошета от горизонтальной брони кормовой башни на нем целой серией попаданий были выбиты две скорострелки стреляющего борта и повреждена вторая труба, после чего японцы занялись еще и «Апраксиным». Но при этом продолжали гвоздить по первым двум броненосцам из части скорострелок, поддержанных залпами устаревших орудий с Хикошимы, сразу давшими накрытия по «Ушакову».

В 06:17 «Апраксин» уже лишился ходовой рубки, разрушенной до основания двумя снарядами. В носу японский снаряд пробил борт под самой палубой и разорвался, ударившись в переднюю часть носового барбета. Взрывной волной и осколками разрушило верхнюю палубу, загорелись рундуки команды. Однако башня, ее механизмы и расчет не пострадали. Еще один снаряд почти безвредно разорвался на броне носовой башни левее амбразур, обдав массой осколков мостик и носовые стодвадцатки и трехдюймовки. А обстрел, судя по всему, только набирал обороты.