Вторжение - Тим Волков

— Дядь Костя, — произнес пацан, вдруг поменявшись в лице. — Вы обратно в человека трансформируетесь…

3

Эта новость была одновременно и хорошей, и плохой. Хорошей — потому что я опять могу быстро обратиться в монстра и начать процесс заживления ран, спасаясь от смерти. Плохой — потому что тут же этим самым действием обращения выдам и себя, и пацана. Дилемма была сложной. Но нужно было сделать выбор.

— Поджигай скорей! — выдохнул я, обессилено падая в мокрую траву.

— Спички?

— В карм… — договорить уже не смог.

Алешка метнулся ко мне, достал коробок из нагрудного кармана.

— Держись, дядь Костя, — шепнул мне и начал затыкать носовые пазухи сухой травой, скрученной в цилиндрики. — Чтобы вони не чувствовать.

Я его понимал. Даже отсюда чувствовалась эта жуткая смрадная смесь гнили. Даже не представляю, что твориться там.

Закончив с затычками, Алёшка двинул в сторону гнезда.

Краем глаза я видел, как пацан подошел к спящим, немного побаиваясь, попытался перелезть через груду сопящих. Гнездо, как оказалось, было гораздо больших размеров, чем виделось на первый взгляд — по сравнению с ним Алёшка был совсем маленьким. Это хреново, потому что того литра бензина может и вправду не хватить. Не сглупил ли я, отправив пацана на это? Ведь один неверный шаг — и твари проснуться.

От этой дурной мысли даже боль ушла на второй план. Я уже собирался начать подавать пацану знаки чтобы возвращался скорее назад, как Алешка в два прыжка взгромоздился на гнездо и махнул мне оттуда рукой — мол, смотри, получилось.

В ответ я показал кулак — не дури, делай дело и валить скорее!

Пацан кивнул, открутил крышку и начал плескать горючее на валежник и листья. В процессе ненароком глянул внутрь. И едва не упал в обморок. Я мог только догадываться какой ужас там мог быть — полупереваренные человеческие останки, выпростанные из утробы тварей.

«Держись! — мысленно приказал я пацану. — Не смотри туда! Соберись и доделай дело!»

Пацан начал икать, с трудом сдерживая рвущийся из желудка ком. Отвернулся в сторону, выдохнул, вытер взмокший лоб и навернувшиеся слезы. Вновь принялся поливать бензином гнездо, стараясь не смотреть на жуткую картину внутри. Руки при этом у пацана трясли так, что он едва удерживал бутылку.

Когда дело было сделано, Алешка походил на привидение — такое белое у него было лицо. Швырнув бутылку в гнездо (я услышал, как та с чавкающим звуком упала во что-то жидкое), пацан начал спускаться на землю.

Отлично! Еще чуток! Еще…

Едва не наступив одной из тварей прямо на лицо, пацан ступил на землю. Тяжело дыша, достал спички.

Нет, стой! Не так! Не так!

Я начал сигналить пацану руками, чтобы не смел поджигать гнездо от спички. Надо сделать что-то, что хорошо загорится и что можно зашвырнуть потом наверх, с расстояния, не боясь быть опаленным. Но пацан меня не видел, увлеченно чиркая спичками о коробок. Моя вина! Не предупредил.

Один из яйцеголовых дернулся во все, начал лениво переворачивается на другой бок — прямо в сторону пацана. Алешка замер.

К черту все! Беги! Беги!

Но парень оказался с характером железным. Дождавшись, когда монстр вновь засопит, начал опять чиркать спичками. После очередной неудачи мельком глянул на меня. Я жестами как мог показал, что необходимо делать. Алешка кивнул, видимо поняв свою ошибку. Начал лихорадочно искать что можно приспособить под факел. В стене гнезда нашел кусок торчащей ткани. Потянул и тихо вскрикнул — оказалось, это был рукав рубашки. Человеческая рука прилагалась там же.

Еще один монстр начал шевелиться. Утренний ветерок сменился и теперь нес запах бензина прямо на них.

Быстрее, пацан! Быстрее!

Лешка наконец насмелился и рванул кусок рукава — тот с треском оторвался. Свернув его комком, запалил с первой же спички. Дождался, когда ткань разгорится дымным удушливым пламенем.

«Кидай! И беги!» — жестами показал я парню.

Алёшка кинул горящий комок, но не достаточно сильно — тот долетел только до половины расстояния и, сдуваемый ветром, упал у ног пацана. Ещё одна попытка так же не увенчалась успехом. Огненный шарик шмякнулся у самой головы монстра, слегка опалив тому редкие клочки волос. Яйцеголовый заворчал, начал вошкаться. Лешка вовремя среагировал и отпнул тряпку в сторону. Попытался схватить ее, но она уже вся была объята огнем. Пацан умоляюще посмотрел на меня.

«Чем-нибудь подцепи!» — показал я ему жестом. Двигаться было невыносимо больно, но я терпел, из последних сил, уже не веря в то, что удастся выбраться отсюда живым.

Алёшка глянул на торчащую из гнезда костлявую человеческую руку. Потом перевел взгляд на меня. И опять на кость. В этот момент вид у него был такой жалкий, что мне стало не по себе. С такими глазами умирают котята, которым не нашли новых хозяев и которых оставили посреди трассы в зимнюю ночь. Это растопило даже мое, как мне казалось, каменное сердце.

«Брось все и беги сюда! К черту!» — захотелось крикнуть мне, но Алёшка отвернулся от меня.

Пацан закрыл глаза и рванул кость на себя.

Я увидел как от этого рывка зашаталось гнездо. Невольно представил как вся эта конструкция с грохотом падает, погребает под собой и пацана, и монстров, которые выбираются из завалов и бегут на меня.

Но гнездо выдержало.

Алёшка облегчённо вздохнул, с помощью руки покойника поднял горящую тряпку. Крутанул костью, чтобы рукав обматался вокруг и не слетел во время полета. Прицелился.

Вожак яйцеголовых, лежащий в отдалении, вздрогнул, повернулся на другой бок. Коровьи уши мутанта дернулись, навострились.

Я начал показывать знаками пацану, чтобы тот был как можно тише, но Алёшка меня не видел.

Монстр зафырчал, словно пытаясь отогнать мошек с лица, приоткрыл глаза.

— П-с-с! — засвистел я, пытаясь привлечь внимание пацана к себе.

Лешка тем временем прицелился костью словно копьём, швырнул вверх, но не подрасчитал веса снаряда и тот упал вниз, обдавая пацана снопом искр.

— Черт! — едва слышно выругался Алёшка.

Монстр вновь дёрнул ушами. Начал приподниматься, почуяв неладное. Закряхтел.

Алёшка оглянулся, увидев просыпающегося монстра, замер.

Тряпка уже почти вся выгорела, и только кость немного дымилась и слабо краснела угольками. Поняв, что шансы запалить гнездо стремительно тают, пацан поднял самодельный факел.

Зверь дернул головой, утробно зарычал. Уши-локаторы повернулись в сторону пацана. Монстр полностью открыл глаза, в них блеснул яростный огонь. Ударил лапой одного яйцеголового, другого, вновь зарычал. Разбуженные вожаком монтстры недовольно закряхтели, начали разлеплять глаза.