Меня зовут Зойла - Чики Фабрегат

повзрослеть, хотя я об этом не просила. Раймон просит меня следовать за ним и протягивает мне руку, за которую я крепко хватаюсь. Он не колеблется ни разу, пока мы не достигаем открытого участка леса.

– Кажется, ты знаешь дорогу, – говорю я, пытаясь придать своему голосу оттенок упрёка.

– Я хорошо ориентируюсь среди деревьев.

– Скажи, что ты не один из них.

Я не хочу слышать его ответ. Я не хочу даже смотреть на него.

– Не только у тебя есть секреты.

Прежде чем я успеваю обидеться, он берёт моё лицо руками, чтобы я не могла отвести взгляд, и взмахивает головой, отбрасывая волосы назад. Он показывает мне красивые большие островерхие уши. Он улыбается, как ребёнок, ожидающий аплодисментов за свой только что нарисованный рисунок, а я разрываюсь между желанием поцеловать его и дать пощёчину.

– Кто ты?

– Я Раймон, тот самый Раймон, с которым ты была вчера, тот самый Раймон, который рассказывает тебе истории по ночам, – тот самый, я думаю, который почти поцеловал меня. Я радуюсь отсутствию света, потому что мне кажется, что я покраснела. – Тот самый, – продолжает он, – который видел, как ты снова и снова прячешь уши и прикусываешь язык, чтобы ничего не сболтнуть.

Правда, я не могу упрекнуть его в предательстве, но это не значит, что у меня нет миллиона вопросов к нему.

– Я думала, что мы с Лиамом были единственными.

– Так и есть. Но сейчас у нас нет на это времени. Эльфы скоро проснутся.

– Эльфы? Ты же один из них, не так ли? Ты даже не получеловек…

– Послушай, очень важно, чтобы они не знали обо мне.

– Лиам знает тебя.

– Нет, он знает Раймона, чудака. Заблокируй свой разум, выведи меня из него. Никогда не думай обо мне как об эльфе. Пока не надо. Никому не говори обо мне, даже если ты думаешь, что ему можно доверять.

Не думать о нём, говорит он мне. С тех пор как я его знаю, я только это и делала. Внезапно он улыбается, и я смущаюсь, потому что он только что услышал мою мысль. Я смотрю вниз и чувствую себя идиоткой. Он скользит рукой по моим плечам и притягивает меня к себе. Он обнимает меня. Я кладу голову ему на грудь и слышу биение его сердца, такое медленное, что оно пугает меня. Моё же в свою очередь колотится изо всех сил. Я бы могла стоять так вечно, но Раймон беззвучно шепчет: «Ну же, Зойла, ты должна продержаться ещё немного». И я ненавижу его и чувствую себя глупо, потому что, сказав это, он снова целует меня в лоб.

Я взбираюсь на то самое дерево, с которого мы спустились некоторое время назад, и уверенно иду по мосткам к себе, ни разу не заблудившись. Может быть, я тоже смогу находить дорогу среди деревьев. Может, быть эльфом не так уж плохо. Я отдёргиваю занавеску, чтобы вернуться в свой гамак. А за ней меня ждёт Герб.

– Ты заставила меня волноваться, где ты была?

Его лицо напряжено. Это невинный вопрос, но у меня такое чувство, что он меня допрашивает.

– Так много перемен сразу, дядя Герб, – я напоминаю ему о нашем родстве в тщетной надежде обезоружить его, но это звучит так искусственно, что я жалею об этом. – Я собираюсь немного отдохнуть перед рассветом.

Я не даю ему ответить, снимаю заколку и снова сжимаю её в руке. Я концентрируюсь на ней и на тех немногих воспоминаниях о маме, которые у меня есть, на случай, если он появится в моей голове. Я сворачиваюсь калачиком в гамаке и укрываюсь. Не слишком холодно. Сейчас дома, наверное, идёт снег. Я стараюсь ни о чём не думать, но это невозможно. Я не могу выбросить из головы образ бледного и улыбающегося Раймона. Я сдаюсь и, по крайней мере, стараюсь перед сном не думать о его ушах под волосами.

Глава 18

Как можно интенсивнее

Меня будит голос Лиама, проникающий в мою хижину. Я осматриваю свои руки и лодыжки. После вчерашней вылазки на них оставались царапины, но сейчас они все исчезли. Я выхожу на платформу, осторожно наклоняюсь, чтобы не упасть, и вижу брата в центре поляны, болтающего с Гербом, Киной и группой незнакомых мне эльфов. Они все похожи друг на друга: высокие, худые, медлительные. Даже дети, бредущие по лесу, делают это словно в замедленной съёмке. Я не могу это объяснить, они быстрые и в то же время такие медленные. Как будто тщательно отмеряют каждое движение, но без труда делают его. Возможно, это те же самые эльфы, что окружили меня, когда я впервые пришла в лес, но тот день теперь так далеко в моей памяти, что воспоминаний почти не осталось. Все эльфы выглядят одинаково, одеты в коричневатые одежды, и нет ни одной черты, которая позволяла бы их различить.

Я слезаю с дерева и обнаруживаю, что вдоль ствола есть небольшие выступы, на которые можно поставить ногу: обрубок отсутствующей ветки, причудливый изгиб… Вот почему им так легко это делать. Я сажусь рядом с ними.

– Ты быстро учишься, племянница. Я уже думал, не стоит ли нам помочь тебе спуститься.

Кина предлагает мне глиняную чашку келча и несколько лепёшек, и я интересуюсь, едят ли они что-нибудь другое.

– Всё, что нам дарует лес, лишь бы нам не пришлось причинять вред ни одному живому существу, – отвечает он. И я вспоминаю форель, и маму, и то, как папа перестал ловить рыбу, чтобы она не страдала.

– Что теперь?

– Мы должны поторопиться и подготовить всё к церемонии.

– Вы собираетесь устроить празднование? Это будет клятва на крови или что-то в этом роде?

Кина с Лиамом переглядываются. Брат, должно быть, уже всё выяснил о предстоящем процессе.

– Простая формальность, – отвечает мне Герб.

Простая формальность – подписание заявления на летний лагерь, заполнение анкеты для спортивной команды, в которую меня никогда не примут, даже выбор факультативов на следующий год. Но жизнь моего брата, поставленную на кон, едва ли можно назвать формальностью. Может, конечно, всё так и есть, может, он солгал мне, а я снова купилась. Но сейчас мне хотелось бы, чтобы всё оказалось не так серьёзно, а меня просто заманили в ловушку.

Я подхожу к Лиаму, беру его под руку, словно мы два старика, прогуливающиеся по пляжу, и увожу его в сторону от группы эльфов.

– Я скучаю по бабушке.

Лиам смотрит на меня, как будто