На тропе войны - Юрий Соколов

«Поздравляем!..»

Это после, оптом. Будет за что. Люблю, когда успехов много; до конца боя еще их поднакоплю. Если не погибну.

— Готово, Люц! — сказал я, разворачивая своего костомеха. — Иду к лагерю. Передай нашим — пусть атакуют немедленно! Особое внимание надо уделить Бурхарду. Он должен оказаться очень занят.

— Понял!

Оба оставшихся в живых всадника у меня в тылу теперь оказались по фронту и повернули лошадей в стороны, не решившись напасть.

— Оставайтесь здесь, бездельники! — крикнул я им, вкладывая меч в ножны. — И охраняйте скелет. Головами мне за него отвечаете!

«Бездельники» отозвались возмущенными воплями, не найдясь с ответом на мой издевательский приказ. Я не боялся, что кто-то из них слезет с коня, вытащит из кабины управления мертвеца и займет его место. Каждый оруженосец метит в рыцари и заранее подражает им во всем. Каждый рыцарь мечтает стать дворянином. А дворяне относятся к техномагии с пренебрежением, считая занятия ею делом недостойным своих голубых кровей. Точно так же они брезгуют любыми механизмами, работающими на волшебной силе. Дракона оседлать, или там панцирного слона — это да, это подобающе. А выскобленные ремесленниками костяки горных троллей не для нас, извините…

Операторы-самоучки могли найтись среди спешащих сейчас к березняку пехотинцев. Но я уповал на то, что успею разобраться с Бурхардом раньше, чем кто-то из бывших ополченцев вспомнит былые навыки. И есть ли они еще у этих ребят? Родом-то воины не из герцогства, в «Драконьем гнезде» практику не проходили. Их, как и костомехов, послал на юг король.

Среди Бдящих у лагеря царила паника. Они видели, кто и в каком числе укрылся внутри засеки, и атаки не ожидали. А волколатники с Палашом проползли по подземному лазу и напали на них. В укрытии остались только Жюстина, обеспечивающая экстренную медпомощь ударной группе, наши мальцы да Айк.

Я направил костомеха в самую гущу свалки. Потому что именно там находился Бурхард. Задавлю кого из своих — черт с ними, после оживлю, мне не привыкать, а если шаман Глена и в самом деле повысит расценки, кому-то придется воскрешать уже его самого. Штольбов племянник крутился юлой, отбиваясь от двух наседавших на него с разных сторон волколатников. Я ухватил его за голову в шлеме и стащил с коня. Даже обезоруживать не стал — что он мне сделает, вися в лапе костомеха спиной к нему? И, кстати, пленник сейчас сам себя обезоружит… Бурхард оправдал ожидания: заорал от боли в шее, на которую пришелся вес тела в доспехах, бросил меч и ухватился за лапу скелета правой рукой. Затем стряхнул щит с левой, чтобы держаться двумя руками.

— Ах ты тварь! — зарычал я с нарочитой яростью. — Мой щит на землю швыряешь?

Шлем чуть смялся под пальцами костомеха. Я это сделал, чтоб он точно с головы Бурхарда не соскользнул, — такая вот легкая подгонка по форме черепа. Однако Бурхард подумал, что его и вправду наказывают за небрежное обращение со щитом. Вот что значит — слишком долго держаться за штаны дяди! Он заорал в три раза громче прежнего, и хотя вопил сквозь дыхательные отверстия закрытого забрала, а я свое откинул, пришлось до предела напрячься, чтоб его перекричать:

— Эй, Бздящие, сукины вы дети! Говорит Иван из Каритека! Немедленно прекратите бой, или я раздавлю башку вашему недоделанному командиру!

Бурхард подкрепил мое обещание очередной порцией воплей. Схватка начала стихать. Палаш снял личину, и трое прижавших его к засеке рыцарей смогли убедиться, что он — не я, а совершенно левый чувак. Волколатники отступили к ногам костомеха и встали полукругом, показывая решимость продолжать драться, если что. Из зарослей вышел Люцифер. Над засекой медленно поднялась длинная жердь с привязанным к ней орденским магом. Не иначе как Жюстина поставила ее торчком с помощью волшебства. Просто так на пару с полудохлым Айком она бы не справилась. Даже при участии Живчика и Мыка.

— Как видите, ваш маг тоже у нас, — продолжал я. — И тоже будет убит, если станете делать глупости. Немедленно отступите к ручью. Потом начнем переговоры.

— Твои угрозы — пустая похвальба, — нагло заявил один из рыцарей. — Ты не тронешь Бурхарда и пальцем. Ведь если сделаешь это, мы немедленно убьем вас всех.

— Так я уже тронул, — возразил я. — И не одним пальцем, а несколькими. Правда, не своими, но так ему было еще приятнее. Не трать слов, банка консервная. Никто из нас не боится умереть, иначе мы сегодня на вас не напали бы. Дернетесь — я действительно раздавлю Бурхарду тыкву. Мои помощники в лагере шлепнут мага. После чего вы прикончите нас, не сомневаюсь. Только с какими лицами предстанете перед Штольбом? И как убедите его, что смерти Бурхарда и кастера нельзя было избежать?

— Отходите, отходите к ручью! — простонал Бурхард. — Делайте то, что он говорит!

— Молодец, волонтер! — похвалил его я. — Давай, помогай как можешь. Чем лучше будешь помогать, тем быстрей я опущу тебя на землю.

— Хорошо, мы отходим, — сказал все тот же рыцарь — очевидно, старший. — Но нам надо забрать раненых.

— Вы можете их забрать, — разрешил я. — Всех, кто еще дышит. Мертвые остаются на месте. Мы возьмем с них трофеи и выдадим вам тела. Костомехи тоже остаются на месте. Только попробуйте увести того, что не в ловушке, или снять что-нибудь с любого из них.

Между деревьев показались подоспевшие с большим опозданием пехотинцы. Рыцарь, что говорил со мной, раздавал короткие приказания. Я выбрал наименее пострадавшего волколатника и послал его к сбежавшим из березняка разбойникам группы Палаша с наказом отправить гонцов к Меченому и ушедшему вчера на юг отряду. Еще двум броневолкам поручил следить за отступлением врага от лагеря. Как только Бдящие оказались достаточно далеко, Палаш с Жюстиной разгородили проход в засеке. Я внес Бурхарда внутрь и швырнул к подножию жерди с магом. Неудачливый кандидат в приоры загремел доспехами, жалобно всхлипнул и потерял сознание.

«Вы достигли сорок пятого уровня!» — оповестила меня система.

— Можешь опустить палку с этим второсортным колдуном, — сказал я Жюстине, насладившись накатившей волной кайфа. — Его уже видели все, кому следовало. А мне не по душе такой штандарт над станом.

— Жердь скоро опустится сама, — ответила магиня, не прекращая обрабатывать раны Торна. — Каст рассчитан на полчаса, мана все равно уже потрачена.

— Поспорю, что колдун второсортный, — подал издалека голос Айк. — Едва меня в Мир Теней не отправил. А всего-то шестьдесят пятого уровня.

Я вылез из костомеха и подошел к проклятому, который сидел под навесом нашей столовой, глотая элики, и спросил:

— Как ты?

— Не видишь? — усмехнулся Айк. — Надеюсь, твой щит стоил того.

— Хрен знает, стоил или нет. Я этот щит получил от Генриха Каритекского за свой первый настоящий бой. И неспроста. После сам слышал, как герцог говорил Герхарду, что хотел взять меня в личную гвардию. Наверно, и взял бы, не сорвись я тогда на конюшнях, не напади на Креппера и не сбеги потом. На войну я в таком случае не попал бы — остался в Каритеке, и далее проходил службу при герцогском дворе. У щита скрытые свойства имеются — одно я обнаружил, и не верю, что оно единственное. Вот они и раскрывались бы мне время от времени уже в гвардии, напоминая, сколь ценный подарок я получил еще будучи никчемным новобранцем. И я восхищался бы Генрихом, все больше привязываясь к нему: какой он проницательный мужик — с самого начала разглядел мои задатки и пожаловал таким замечательным щитом… Понимаешь? Он умелый манипулятор, этот Генрих. И хочет видеть в своей гвардии только глубоко преданных ему бойцов… Как-то так.