Месть от кутюр - Розали Хэм

Тедди подошел к стойке буфета, взял пунш для Тилли, пиво для себя и сел за столик рядом со своей дамой. Оба посмотрели на музыкантов. Музыканты смотрели на них. Тилли вопросительно изогнула бровь, глядя на Фейт. Та заморгала, повернулась к клавиатуре, и через секунду веселье возобновилось. Группа старательно заиграла «Если бы ты знал Сьюзи».

Тедди откинулся на стуле, закинул ногу на ногу и положил руку на спинку стула Тилли. Ее била дрожь.

– Давай потанцуем, – с серьезным видом предложил он.

– Нет.

Весь вечер Тилли просидела лицом к музыкантам. Чувство вины, загнанное глубоко внутрь, спазмами сводило желудок. Тилли уже привыкла к своим ощущениям. Время от времени она забывалась и начинала получать удовольствие от жизни, но вина вновь давала о себе знать, заставляя Тилли презирать себя. Никто не подошел к ним на футбольном балу – ни к Тилли, ни к звездному форварду. Она только порадовалась: так проще.

Когда стало ясно, что Уильям не придет к чаю, Мона немного почитала под торшером в уголке. По дому разносилось ровное, умиротворяющее бормотание радиолы. Элсбет Бомонт все так же неподвижно сидела у окна темным силуэтом. Яркий лунный свет четко очерчивал линию ее профиля.

– Мама, я, пожалуй, пойду спать, – произнесла Мона.

Элсбет не отреагировала. Мона плотно закрыла за собой дверь спальни. Подошла к туалетному столику, взяла ручное зеркальце. Задернула шторы, отрегулировала наклон лампы на прикроватной тумбочке, сняла тонкие трусики из вискозы и задрала юбку. Присев на краешек кровати, Мона поместила зеркальце между ног и стала разглядывать темную шелковистую поросль на лобке, лепестки половых губ цвета спелого инжира, таинственную влажную глубину. Она улыбнулась и начала медленно раздеваться перед зеркалом. Опустила бретельки комбинации, позволила нежной ткани соскользнуть по щиколоткам на пол, поласкала груди, провела руками по шее. Мона легла в постель, накрылась териленовым одеялом и получила свой тихий вечерний оргазм.

На берегу реки Уильям, сгорая от вожделения, терся напряженным членом о теплое круглое бедро Гертруды Пратт. Расстегивая ширинку, он мучительно искал слова. На ум ему пришла только одна фраза:

– Гертруда, я вас люблю.

– О да, – сказала Гертруда и раздвинула ноги чуточку шире.

Гертруда Пратт завоевала Уильяма Бомонта, позволив среднему пальцу его правой руки проникнуть между бархатно-влажными малыми половыми губами – до того самого места, где они смыкались. Глубже войти она не дала.

Уильям вернулся домой разгоряченный и исполненный благодарности. Его мать по-прежнему сидела у эркерного окна, за которым уже брезжил серый рассвет.

– Доброе утро, мама, – поздоровался Уильям.

Элсбет повернула к сыну бледное лицо. Слезы катились по ее щекам и капали на марказитовую брошь в виде павлина, приколотую на груди.

– Я прождала тебя всю ночь.

– В этом не было необходимости, мама.

– Ты употреблял спиртное!

– Я уже взрослый мужчина, к тому же сегодня – то есть вчера была суббота.

Элсбет обиженно засопела и промокнула глаза носовым платочком.

– Я… развлекался. В следующий раз Мона обязательно должна пойти вместе со мной, – сказал Уильям и быстро удалился в свою комнату.

Тедди Максуини проводил Тилли до самого дома.

– Спокойной ночи, – сказала она у дверей.

– Не так уж плохо все прошло, да?

Она поплотнее запахнула шаль.

– Я могу за тобой присматривать… – Тедди с улыбкой потянулся к ней.

Тилли принялась искать табакерку, зашитую где-то в складках шали.

– …если хочешь, конечно.

Она свернула самокрутку, сунула ее в зубы и отперла заднюю дверь.

– Им просто придется привыкнуть к тебе, – пожал плечами Тедди.

– Нет. Это мне придется к ним привыкать.

Тилли захлопнула за собой дверь.

Чесуча – плотная ткань полотняного переплетения в мелкий поперечный рубчик, вырабатывается из неравномерных по толщине нитей натурального шелка особого сорта – туссора. Обычно имеет естественный кремовый оттенок, применение красителей дает яркие, насыщенные цвета. Может быть блестящей или матовой. Используется для пошива платьев, блузок, мужских рубашек, а также в качестве подкладочного материала.

Энциклопедия тканей

Сержант Фаррат принимал ванну. Горячая вода доходила ему до груди, негромко тикал будильник, из крана ритмично капало. Вокруг розового мокрого туловища сержанта плавали веточки розмарина (для стимуляции работы мозга) и лемонграсса (просто для аромата). В волосы он втер сырое утиное яйцо, и теперь по лбу стекали прозрачные «сопли», которые в районе бесцветных бровей смешивались с питательной маской для лица из кашицы алоэ. На полочке для мыла, прикрепленной поперек ванны, стояла чашка ромашкового чая и лежал блокнот.

Сержант грыз кончик карандаша и разглядывал эскиз платья в блокноте. Для отделки платья так и просилось перо – пожалуй, павлинье. Прозвенел будильник. Через час явится Бьюла Харриден. Пылая ненавистью, она перечислит все прегрешения, совершенные горожанами на субботнем балу. Сержант Фаррат зажал пальцами нос и погрузился в темную воду, чтобы смыть с себя косметические средства. Скользнув задом по эмалированной поверхности, вылез из воды, встал в полный рост. Потом обернулся полотенцем и, оставляя за собой мокрые следы, пошел в спальню одеваться и готовиться к предстоящей рабочей неделе.

Когда Бьюла Харриден забарабанила в дверь участка, сержант стоял, облокотившись на стойку, и вчитывался в инструкции каталога по вязанию. Его интересовала схема итальянского дамского джемпера, представленного модным миланским ателье «Бики»[13]. Он бормотал себе под нос: «…спицы № 14, набрать 138 п. Провязать 3 п. из одной лиц., 1 п. изн.; 21 п. лиц. (11 п. лиц., приб. в след. п.). Повторить 8 р…» Через его толстый указательный палец была перекинута тонкая шерстяная нить, тянувшаяся из клубка, в руках, слегка разведенных в стороны, он держал тонкие металлические спицы.

Сержант Фаррат был одет в полицейскую униформу, светло-розовые носочки и балетные туфли нежнейшего абрикосового оттенка, завязанные на крепких икрах белыми шелковыми лентами. Не обращая внимания на Бьюлу, он продолжал считать петли на спицах, периодически сверяясь со схемой. Наконец сержант убрал вязание, сделав несколько пируэтов, переместился в спальню, где снял балетную обувь и надел форменные носки и туфли. Затем отпер дверь в участок и занял свое место за стойкой.