Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

Решительно успокаиваюсь думая, что действительно удастся запереться в комнате. Буду спокойно рисовать, плюсом соберусь с мыслями. Так оно и получается. Правда, знаете, когда ты один в комнате сидишь в полном одиночестве перед мольбертом, да ещё у тебя завтра самый нервозный день… Когда ты сидишь и собираешься с мыслями, а за стеной раздаётся весёлый смех, а ещё этот запах еды… Да и вообще, эти suchki вроде притащили много бутылок вина. Становится как-то злобно, что ли. Чувствую себя тем самым ребёнком, которого поставили в угол за мелкую шалость. И вот всё стою в холодном углу, а жизнь вокруг идёт своим чередом, а я как бы стороне. Казалось бы, куда хуже?

В девятом часу раздаётся звонок в домофон. Это притащился Р., ему скучно. Ubludok смеет захватить с собой пива и Мартышку. Чтобы вы понимали, Мартышка — наш общий знакомый. Похож на сраную обезьяну, очень высокую такую, дистрофичную. Хотя по мне он больше смахивает на забавное чучело. Ну да не важно. Эти уроды знали, что у меня важный день, знали! И всё равно pripizdyachilis`. Ну как их ещё назвать?

Окончательно сдаюсь под натиском соблазна. Просто начинаю попивать пивко и болтать. Даю себе типа расслабиться. После третьей кружки уже успокаиваю себя тем, что перед нервяком — подобное время препровождения, наоборот, полезно. Завтра с утра обязательно приду на экзамен спокойным и отдохнувшим. Такой эффект ещё достигается мастурбацией перед сном.

Пиво вскоре заканчивается. Мчим в ближайший бич-магаз за добавкой. Тем более, что подобным частным шарашкам совсем pohui на законы о запрете продажи алкоголя после десяти. В довесок открываю свой мини-бар, угощая всех первоклассной водкой. Голова совсем теряется. Скажу прямо — я безвозвратно теряю само время.

Под всеобщим гомоном отвожу Л. в ванную комнату, где она по-быстрому помогает мне расслабиться ещё больше. Пока она sosala причмокивая, взгляд мой зацепился за собственное отражение в зеркале. В нём я увидел лицо глупого недочеловека. Частичка трезвости внутри как бы взбунтовалась, напоминая об обязанностях и стремлениях. Неужели всё так порушится? Ну уж нет!

Умываю лицо холодной водой, а когда возвращаюсь в комнату — прошу всех s`ebatsa nahui из моего дома. Подруги Л. не против, они и так собирались. Мартышка немного возмущается, но я успешно выталкиваю его за железную дверь. Осталась Л., которую я решая не выгонять, дабы не быть совсем уж зверем и Р., который не хочет уходить.

Как бы я не старался его выпроводить — pidaras не поддаётся, превратив трагическую клоунаду в игру. Podonok умудрztncz меня смилостивить, сообщая о забытых дома ключах. Продолжаем пить.

Теперь уже волнуется Л… Она говорит, что скоро вставать, а я всё ещё даже не просох. Бывает такое состояние, когда отчёты на самого себя посылаются куда подальше…

Просыпаюсь от руки Л… Она трясёт меня и орёт, что нужно бежать. Посмотрев на часы, понимаю, что экзамен начнётся через сорок минут, а учитывая, что сорок минут чистого времени мне понадобится только на дорогу… В придачу ещё и в голове полная каша, а во рту вкус рвоты…. ПОЛНЫЙ PIZDEC!

Пинаю Р… Ору, чтобы он проваливал. Возможно, именно сейчас он чувствует себя немного виновато, предлагая проводить на остановку.

Как бы мы сейчас не старались, но на сборы уходит около пятнадцати минут. Я безбожно опаздываю и, хотя внешне выгляжу спокойным — внутри меня царит паника и неподдельное отчаяние. Добегаем до остановки, теперь остаётся только ждать. Как назло, ни одной подходящей газели или автобуса. Проходит более семи минут. Катастрофа.

Паркуемся на лавке, облокачиваясь друг на друга. В ожидании нужного номера засыпаем на добрый час.

Проснувшись, понимаю, всё кончено. Во мне уже нет паники. Подъехал нужный троллейбус. Без какой-либо спешки добираюсь до учреждения, где должна была начаться моя новая жизнь. Но приезжаю я только для того, чтобы забрать ранее поданные документы.

Что я чувствую? Сказать: «Пустоту» — ничего не сказать. Сплошной осадок. Такой глубокий и густой, что перестал, что осталось только погрузиться в собственноручный скафандр аутизма и впасть в глубокую эмоциональную кому.

Родителям пришлось соврать сказав, что мне не хватило баллов для поступления. Мама снова меня приободрила. Л. вдруг стала мне безразлична. Тётя моя умерла. А с началом сентября я вернулся на прежнюю работу. Побежденный и сломленный ещё на целый год унылой каторги и самобичевания.

Нить тревоги,

что нашла иголку

в стоге,

вшила себя в моё

пальто.

Я иду в нём

по подворотням

и мне холодно даже

днём.

Тень сомнения

(куда идти дальше?)

отбрасывает свой

силуэт.

Я человек

с туманной целью,

мне идти неизвестно

лет.

4. Лжец, интрижки и погоня

По периметру листа расставлены графитные засечки — это общий габарит изображаемого объекта. Мягкие, еле заметные линии как бы обнимают силуэт. Он приблизителен, но опорные точки найдены, а значит, найдены и рамки, за которые уже нельзя выходить.

По вертикали появляются горизонтальные чёрточки. Они точны в своём расположении; в своей относительности (не по Эйнштейну, если что) друг к другу. Они являются вешками к каждой последующей детали. Полутушеванный блёклый штрих образует большую тень, а где есть тень, там есть и свет. Хлорат натриевая бумага берёт на себя эту непростую роль.

Теперь появляются линии направления конечностей. Скелет формируется быстро, уточняя собой предыдущие разметки. Намёки на мышцы и кожу. Вешки прячутся, становясь блеклыми намёками, где их не разглядеть невооруженным взглядом. Уточняется общая тень, более детально расставляются акценты насыщенности излома рёбер. Сначала боковая часть головы, скула, теневая сторона носа и, конечно же, глазницы. Общий силуэт, а затем чуть резче на косточке, чуть глубже на переломе у слезника. Аккуратный штрих под ключицей, грудями, на сгибе локтя, бёдрах, под коленными чашечками. Везде разное напряжение. Тень — словно паучья нить, окутывает тело. Она уже устала. Немного кривит губы; скорее всего затекли ноги и болит спина.

Звонок на перемену. Натурщица первая подрывается с места, надевает джинсы, хватает шубу. Толпы тел движутся в курилку. Мы идём немного порознь, нам не о чем разговаривать.

Не верится. Я уже на третьем курсе. Сейчас зима. Для чего мы взрослеем?

Спускаюсь со второго этажа мастерских. Вот несколько девчонок курсом помладше. Они здороваются со мной, широко улыбаясь. Они хотят меня, я точно это знаю, ведь одну из них я периодически седлаю. Ничего серьезного, такие здесь правила.

Иду по длинному коридору первого этажа, здесь кабинеты прикладников. Вижу знакомого, но не зову его с