Первые снайперы. «Служба сверхметких стрелков в Мировую войну» - Х. Хескет-Притчард

Белое вино, расценивавшееся в начале войны в 90 сантимов за бутылку, теперь стоит 1 ф. 50 сантимов; яйца, фрукты и все остальное было дешево, но когда в 1918 г. мы уезжали, вино уже стоило 10 фр. бутылка и очень трудно было найти даже картофель.

Мы были обязаны многим секретарю городского мэра М. Юар, который любезно улаживал всякие недоразумения, возникавшие от времени до времени между нами и местным населением. Такие недоразумения, естественно, имели иногда место, хотя в общем французы относились к нам весьма дружелюбно. Попадались, правда, тяжелые типы, с которыми трудно было ладить, как, например: весьма решительная владелица местной таверны, которая, обидевшись на португальских солдат за их отказ употреблять пиво в ее заведении, — так как португальцы вообще не пьют пива, а белое вино по 10 фр. бутылка было им не по карману — не разрешила им пользоваться ее колодцем, кстати сказать, единственным приличным в деревне. Я имел пространный разговор с ней по этому поводу, во время которого она выразила сильное неудовольствие на унтер-офицера, доложившего мне об этом и якобы невзлюбившего ее с первого момента, но, несмотря на обильные слезы, ей пришлось уступить под угрозой более решительных мер, в виде постоянного караула, приставленного к ее колодцу.

Меня удивляло, как все же мало трений было между нами и французами. Я ни на минуту не сомневаюсь, что если бы Французские войска были расквартированы где-нибудь в Англии при подобных же обстоятельствах, англичане не выказали бы столько дружелюбия и любезности.

После семинедельной очень напряженной работы, Грей и я получили отпуск на неделю. Как только мы вернулись, к нам приехал вновь назначенный Командующий армией генерал Генри Горн, часто навещавший нас впоследствии. Мы не мало гордились, когда при его приездах мы могли показать ему что-либо новое.

В одно из своих посещений, лорд Горн осмотрел Ловатских разведчиков, обучавшихся у нас для пополнения частей 1-й армии, и вскоре мы получили приказание приготовиться к обучению всех Ловатских разведчиков для всей британской армии вообще. Трудно выразить на словах, какую большую поддержку и помощь вообще оказал нам лорд Горн.

Примерно, в это же время, или немного позднее, генерал-майор Гэстингс Андерсон был назначен Начальником Штаба 1-й армии.

Когда я впервые увидел окопы 1-й армии, мне прежде всего бросилась в глаза разница между ними и окопами 3-й армии. Последние, вырытые французскими войсками, представляли из себя глубокий ров, с низким бруствером. Местами они были устроены в глинистой почве, но большей частью в известковой. Такая почва сильно затрудняла наблюдение, так как отражение света от белой почвы вызывало некоторое колебание световых лучей. Кроме того, в 3-й армии местность была волнистая, что давало почти всегда возможность найти какое-либо удобное для наблюдателя возвышение за линией окопов. Для таких наблюдательных постов мною был сконструирован двойной переносный щит в виде большого треугольника; отверстие для бойницы в задней плоскости закрывалось стальной задвижкой. Последняя давала хорошее укрытие от неприятельских выстрелов, ибо даже если пуля попадала в отверстие в переднем щите, она ударялась в стальную задвижку, и только в весьма редких случаях — примерно в одном из 20 — противнику удавалось выстрелить по оптической линии наблюдения. Таких щитов было много в 3-й армии, но местные условия в 1-й армии делали применение их здесь почти бесполезным.

1-я армия занимала участок непосредственно к югу от Армантьера и до возвышенности Вими и, позднее, почти до Арраса; но в то время, о котором я пишу, участок не достигал еще последнего пункта. Весь северный сектор участка лежал в совершенно плоской равнине, и окопы здесь были очень неглубокие, вследствие высокого уровня грунтовых вод, так что в этих местах первенствующее значение имела высота бруствера. При таких условиях пространство позади линии окопов не давало никаких наблюдательных пунктов. Так было в северном секторе; южный же пересекал угольный район, с разбросанными кучами пустой породы и остатков разрушенных артиллерией построек. Пользоваться разрушенными постройками в северном секторе было бы безумием, так как те из редких построек, которые находились в достаточной для наблюдения близости от передовой линии, подвергались частому обстрелу артиллерией и пулеметов. Южнее же, постройки встречались в большем количестве и потому могли быть использованы. Но как общее правило, я придерживался такого мнения, что помещать снайперские посты в строениях или деревьях неправильно. Когда противнику удавалось найти такой пост, то разрушить его было очень легко. Разрушить нетрудно и пост в более открытой местности, но найти такой пост гораздо труднее, и во всяком случае лучше попасть под артиллерийский огонь на открытом месте, чем в здании, так как в последнем случае грозит опасность еще от разрушения стен.

Таким образом, организатор снайпинга, в силу местных условий, сталкивался в 1-й армии с особыми задачами, которые менее чем где-либо благоприятствовали успешному проведению работы.

Мои знания, зиждившиеся на опыте, приобретенном в окопах 3-й армии, пришлось приспособить к местным условиям. Задачи существенно изменились, но годичное пребывание почти во всех частях нашего фронта подсказывало мне разные планы и выходы из нового положения. Тем не менее, на участке Фокиссар — Нев — Шапель устройство бойниц в бруствере было почти неразрешимой проблемой, до изобретения упомянутых в одной из предыдущих глав «щитов Грея». Последние оказались полезными сразу же, и с момента начала их применения, установка бойницы в самом бруствере была здесь даже легче осуществима, чем в каком-либо другом месте наших позиций. Иногда встречались на протяжении фронта так называемые «плохие места», где противник, вследствие местных топографических условий, имел какое-либо преимущество на своей стороне. В таких местах нашим снайперам приходилось удваивать свои усилия и все же противник оставался тернием в нашем глазу. В других местах, в свою очередь, наши позиции были выгоднее, чем у немцев, и здесь нам скоро удавалось принудить их к пещерному образу жизни. В германской армии даже выходили приказы, чтобы на известных участках фронта свободные люди ни на минуту не оставляли своих блиндажей.

Наша работа наиболее затруднялась постоянными перебросками дивизий. Едва только дивизии удастся расположиться на данном участке и сорганизовать снайпинг, как она получает приказ перейти в другую армию, а новая дивизия, начиная работу сначала, почти всегда выдает противнику хотя бы часть старых постов. Это было неизбежное зло, но, помимо того, плохо обученная в отношении снайпинга дивизия всегда влекла за собой массу разной добавочной работы. Вообразите себе партию опытных охотников, охотящихся в каком-нибудь Шотландском лесу на крупную дичь. Партия внезапно заменяется компанией туристов, неопытных и неосторожных. В результате лес подвергается излишнему опустошению, убивается не та дичь, на которую охотятся, и, в конце концов, вся добыча уходит куда-нибудь в соседний лес. То же самое происходило и у нас, в отношении снайпинга, с той разницей, что наша дичь не только не убегала, а еще и отстреливалась с большим успехом.