Его любимая грешница - Элли Лартер

потолку на манер звезд в небе. Красиво. Дорого-богато, как сказала бы моя мама... Мамочка, вот бы сейчас оказаться рядом с тобой, с твоих теплых надежных объятиях!

Наверное, мы уже в депутатской квартире... или доме. Наверное, это все-таки дом: негоже такому обеспеченному и влиятельному человеку, как Турин, жить в многоэтажке по соседству с простыми смертными. У него тут наверняка своя закрытая территория с садом и бассейном с подогревом.

Я лежу на кровати в большой спальне. Подо мной мягкий матрас, от белоснежных выглаженных простыней несется едва уловимый аромат лаванды, а на прикроватной тумбочке стоит несколько зажженных свечей в стеклянных флаконах... И никого. Полная тишина.

Пошевелив по-очереди обеими руками и ногами и убедившись, что конечности целы, а сама я не привязана к изголовью или изножью кровати какими-нибудь веревками или, не дай боже, наручниками, я быстро вскакиваю. Спустив ноги на мягкий ворс ковра, натыкаюсь на свои собственные туфли возле постели, но решаю их не надевать: мне кажется, что если вдруг придется бежать – босиком будет проще, чем на высоченных шпильках, к которым я совершенно не привыкла.

Первым делом я подхожу к окну. Оно большое, практически от пола до потолка, с пластиковыми рамами под светлое дерево, чистыми стеклами и совершенно фантастическим видом на освещенный парк с деревьями, скамейками и даже фонтаном. Ну что же, я не ошиблась: это действительно загородный дом. Видимо, мы в каком-то элитном подмосковном поселке с закрытой территорией, шлагбаумами на выезде и дотошной охраной.

Но где же хозяин дома и Света? Почему меня оставили здесь? И не делали ли со мной ничего, пока я была в бессознательном состоянии?

Подумав об этом, я торопливо осматриваю себя: одежда на месте, нижнее белье тоже. Никаких болевых ощущений. Только челюсть немного ноет после того, как мне к лицу прижали кусок ткани с каким-то снотворным. Но ничего, это можно пережить, а вот тот факт, что меня не изнасиловали, пока я была в отключке, определенно радует, хотя в остальном положение у меня незавидное, и вполне возможно, что все насилие только впереди. Но теперь я в сознании и хотя бы могу защищаться.

После окна я подхожу к двери и прислушиваюсь. По-прежнему никаких звуков... хотя нет, постойте! Через несколько секунд я слышу музыку и женский смех, только очень отдаленно... через много метров коридора или вообще на другом этаже. Видимо, где-то веселятся. Ну что же, пускай, лишь бы мне не пришлось присоединяться к этому веселью.

Может быть, удастся отсидеться здесь до утра? Или отлежаться... Просто упасть обратно на постель, принять исходную позу и притвориться, что я так и не приходила в себя. Ведь утром Турину наверняка нужно будет ехать по рабочим делам, и он отпустит меня вместе со Светой.

Кроме того, я думаю, что меня продали ему в рабство только на какое-то определенное количество часов. Я ничего не знаю о правилах выездов в стриптиз-клубах, но если учесть, что там рубят бабло просто на всем, уверена, что и здесь оплата почасовая, а условия весьма жесткие.

Ну а что меня продали – я даже не сомневаюсь. Дионис сам признался, что Турин пообещал ему что-то... Интересно, что именно, и почему разменной монетой в этой сделке стало мое тело?!

Ну, и тело Светы, видимо. Только вот она была не против, так что я совершенно уверена: она и до этого занималась проституцией в рамках таких вот выездов на дом к клиенту.

Пока я стою возле двери и думаю, что делать дальше: ложиться обратно в постель или нет, – в коридоре раздаются шаги. Тогда времени на размышления уже не остается, и я действительно бросаюсь на кровать, да только поздно: в замочной скважине поворачивается ключ, дверь распахивается, и на пороге появляется Валентин Валентинович Турин собственной персоной, а у него за спиной – еще два каких-то мужчины. То ли прислуга, то ли охранники.

Турин смотрит на меня и сразу расплывается в довольной ухмылке:

– Ты наконец-то пришла в себя, Вики. Как себя чувствуешь? Надеюсь, голова не болит?

– М-меня зовут Марина, – лепечу я заплетающимся языком, но Турин снова поднимает ладонь, как тогда, в клубе, и я замолкаю.

– Не надо мне врать, – говорит он, и его притворно-добродушный голос мгновенно становится жестким и суровым. – Света сказала мне, как твое настоящее имя, и я рассчитываю, что это была первая и последняя ложь между нами. Ты меня понимаешь, Вики?

– Да-да, – я снова спотыкаюсь языком о слова, но делать нечего, приходится отвечать, хоть меня и трясет, как осенний лист на ветру.

– Отлично. А теперь вставай и иди за мной.

– Куда? – спрашиваю я испуганно.

– Вопросы здесь задаю я, приказы тоже отдаю я. А ты просто отвечаешь и делаешь то, что велено, – говорит Турин. – Давай, или моим парням придется тащить тебя силой... Мне бы этого не хотелось. Делай все добровольно – и награда не заставит себя ждать.

Понятия не имею, о какой награде он говорит, но мне от него даром ничего не нужно, лишь бы поскорее отсюда свалить. Но выбора нет, поэтому я молча киваю и, подобрав туфли, шагаю за ним.

Мы не меньше минуты идем по длинным, извилистым и совершенно роскошным коридорам его загородной резиденции, пока не оказываемся перед какой-то дверью. Я напрягаюсь, готовая увидеть там что угодно – от неоновой кабинки с шестом для стриптиза до красно-черной БДСМ-игровой с андреевским крестом, но оказывается, что это просто ванная комната.

Я непонимающе смотрю на Турина, а он говорит:

– У тебя есть полчаса, чтобы привести себя в порядок. Я люблю чистеньких девочек. Особенно тщательно вымойся там, – он тычет мне пальцем между ног, и я вздрагиваю, инстинктивно скрещивая колени. – Потом мои парни проводят тебя ко мне, – сообщает он напоследок и с совершенно невозмутимым видом уходит.

– Чего встала?! – тут же спрашивает один из мужчин, оставшихся рядом. Я не успеваю ничего ответить, как он хватает меня за локоть и вталкивает в ванную комнату, а потом запирает