Красиво жить не запретишь - Марина Серова

— Да, кстати, Таня, тебя Благушин искал, — вспомнил вдруг Дима, — беспокоился, что ты пропала, — он помолчал, — я тоже беспокоился…

Несомненно, Дима заслужил небольшой подарок. Я закрыла дверь на кухню, повернулась к нему и сняла халат…

* * *

Когда я через некоторое время выглянула в коридор, Карась еще спал. Надо все же проверить, жив он или нет: если уж мы с Димой его не разбудили, значит, дело серьезное.

Я набрала в чайник воды похолоднее и методично стала Карася поливать. Никакой реакции. Мне даже не по себе стало: дышать-то он вроде дышит, но никаких других признаков жизни не проявляет. Нехорошо.

Хотя…

— Дима, Дима, — позвала я, — давай мы этого моего старинного приятеля вытащим в подъезд.

Дима обрадовался:

— Давно пора!

Мы осторожно подняли бесчувственного Карася, спустили его в подъезд и посадили на пол, прислонив к батарее. В течение всей этой операции он даже не открыл глаза.

Все отлично, теперь за безопасность моей конспиративной квартиры можно не беспокоиться — когда Карась все-таки проснется, я сомневаюсь, чтобы он помнил, что с ним вчера приключилось.

Еще я стрельнула у Димы полтинник и сунула Ваське в нагрудный карман — пусть похмелится.

Мы поднялись с Димой в квартиру. Выпили по чашечке кофе. Потом Дима решил принять душ в моей ванной.

— В этой вашей гостинице, — сказал он, стаскивая с себя рубашку, — только лошадей купать можно — никакого комфорта. Сплошной дискомфорт.

Ну, теперь можно и с Благушиным поговорить. Я набрала номер его телефона. Трубку сняла секретарша.

— Благушина, пожалуйста, — сказала я таким вежливым тоном, на который только была способна.

Видимо, секретарша узнала мой голос.

— Сию минуточку.

И буквально через пару секунд я услышала Благушина:

— Это вы, Татьяна Александровна? Куда же вы опять пропали? В городе такие дела происходят — вчера в парке культуры и отдыха имени Горького — знаете, где это? — перестрелка была. Я уж так беспокоился за вас… По сведениям очевидцев…

Я едва удержалась от смеха. И правильно, Вадим Павлович, делали, что беспокоились!

— Вы меня зачем-то хотели найти? — прервала я благушинский рассказ «по сведениям очевидцев».

— Да, но такое дело… По телефону никак нельзя. Давайте лучше мы с вами где-нибудь встретимся, — предложил Благушин.

«Где-нибудь? Сейчас я вам скажу, Вадим Павлович, где», — подумала я, вспоминая названия самых дорогих ресторанов в нашем городе. «Хрустальный»? Пожалуй, подойдет. Я рекламу видела по телевизору…

— Алло, Вадим Павлович, вы слушаете меня?

— Внимательно.

— Как-то раз я в ресторане «Хрустальный» была. Ничего, мне там понравилось. Вы туда сможете подъехать, — я посмотрела на часы, — к двум часам?

Благушин помедлил с ответом чуть дольше, чем того допускали приличия.

— Да, конечно, — ответил он наконец.

— Вот и прекрасно, там и поговорим. До встречи?

— До встречи…

Я повесила трубку в прекрасном расположении духа. Прислушалась — Дима все еще принимал душ. Зная, что я поступаю нехорошо, я вытащила бумажник из Диминой куртки и достала оттуда бумажку в сто рублей.

Теперь нужно написать Диме записку. Я вырвала из записной книжки страничку и судорожно стала придумывать текст:

«Димочка, прости, срочные дела по работе. Жди меня здесь, скоро буду. Таня.

P.S. Я у тебя сто рублей взяла».

В ванной перестала шуметь вода. Надо было спешить.

Я положила записку на телефон, натянула свитер и выскочила за дверь. Спустилась в подъезд.

Карася уже не было: то ли пришел в себя и свалил, то ли жильцы прогнали. Ну да бог с ним.

Мне нужно было где-то переодеться. Домой мне нельзя заезжать в любом случае. Загляну-ка я к бывшей жене Стаса Парамонова — Наташе Рачковской. Говорят, она сейчас с каким-то бизнесменом любовь крутит, у нее точно что-нибудь приличное из одежды можно напрокат взять.

И заглянула.

Подходящего платья у Рачковской не оказалось, зато нашелся прекрасный костюм. Оказывается, ее хахаль-бизнесмен любитель появляться с различными дамами на деловых встречах, это, говорит, партнеров расслабляет. Вот он Наташу туда и таскал. Даже специально для этого костюм сшил. Дорогой, видать, еле-еле его на вечер выпросила. Что-то в последнее время изменилась Наталья, только и разговоров у нее, что о тряпках да о Гавайях с Багамами.

Интересно, она Стасика вспоминает?

К двум ровно я подъехала к ресторану. Нужно было опоздать — кто знает вдруг Благушин вовремя не придет? Мыкаться тогда у дверей, как бедная родственница. Стыд какой!

Да нет, вон он — Благушин — маячит возле своего «Мерседеса». Вы посмотрите, даже цветочков купил. Здорово!

Увидев меня, он просиял, видно, привык, что его дамы знакомые опаздывают. А я — вот она. Да еще точно в назначенное время, да еще в деловом костюме. Цените, Вадим Павлович.

Судя по всему, Благушин оценил. Может быть, оттого, что сегодня я впервые видела его в нерабочей обстановке, он показался мне вполне милым, галантным мужчиной. Просто все встало на свои места — раньше какие-то знаки внимания он мне оказывал, но ни разу никуда не приглашал. Я его всерьез и не воспринимала, хотя он мне нравился.

Сегодня — дело другое.

Правда, я сама предложила ресторан, Благушин, может быть, имел в виду деловую обстановку, но… Раз уж согласился, то согласился.

И вообще, должна же я наконец привыкать к дорогим ресторанам! Не девочка уже, а вполне зрелая незамужняя женщина. В полном расцвете лет.

Мы прошли в зал.

Там меня приятно удивили: господин Благушин успел заказать столик.

Мы уселись, нам сразу же принесли меню.

— Мы сначала поедим, Вадим Павлович, — спросила я, — или вы хотите о деле поговорить?

— В таких ресторанах, Танечка, о делах не говорят, — важно сообщил Благушин, — здесь отдыхают.

Приобщает, значит, меня к настоящей жизни. А с каких это пор я ему Танечкой стала?

— Мы с вами, Вадим Павлович, на брудершафт не пили, — сказала я. Потом смилостивилась: — Пока еще.

— Так в чем же дело? — Благушин слегка покраснел.

Получил фашист гранату?

Как раз принесли какое-то вино.

Официант разлил его по фужерам. Я слегка пригубила — что-то вроде шампанского.

Благушин поднял фужер:

— Переходим на «ты»?