Ты теперь мой враг - Тиана Тесса

— Всё не так было, Демид. Ты же меня ни разу даже толком не выслушал.

Сердце колотится слишком быстро, оно очень хорошо всё помнит, оно слишком много знает. И даже то, что я вообще говорю сейчас с бывшим мужем — уже событие невообразимое. Обычно всё заканчивается молчаливыми упреками, и я действительно сделала Демиду больно.

Только и он легко от меня отказался. Так просто: без разбирательств и возможности всё объяснить.

— Всё это в прошлом, — прерывает он опасный разговор. Сердце падает в пятки, Бронский снова закрывается. Опирается спиной на стул, скрещивает руки на груди, принимает расслабленный вид, но теперь я точно знаю, как он напряжен. Вместо расслабленных рук — пальцы, сжатые в кулаки.

— Я бы отпустил тебя, если бы ты правду сказала, — говорит теперь ровно, холодно. От его интонации тело сковывает озноб. — Просто не надо было делать это за спиной.

Мне нечего ответить. Я даже не могу сказать что-то банальное. Он прав и не прав одновременно.

Всё в прошлом. В прошлом.

Но я так не могу, чёрт возьми.

— Я говорила правду. Послушай, Демид…

— Лика, не надо. Мне теперь абсолютно наплевать, что произошло, — убивает он меня снова одной фразой. — Важно лишь то, что происходит сейчас. Глеб Астахов слишком много на себя берёт. Чем он, по-твоему, занимается?

Демид так просто переводит тему, пока я всё ещё пытаюсь унять пульс, стучащий в висках, словно мы о погоде говорили, а не о таких важных для меня вещах. Ничего нового, Лика.

Вот только ему не наплевать. Я вижу это в его глазах, настоящие эмоции появляются лишь на мгновение, в мимолетных жестах. И к сожалению, я не могу распознать, ревность это или то, что остается после. Когда чувств уже нет, злость ещё долго может гостить там, где казалось, место занято навечно.

Беру себя в руки, потому что другого выхода узнать правду нет. Могу истерить, доказывать, объяснять, но реакция будет одна. Я уже пыталась. Глубоко вздыхаю:

— Глеб реставратор, недавно открыл школу искусств. Он ведь тебе совсем не конкурент, — пытаюсь нащупать точки соприкосновения с деятельностью бывшего. Отгоняю прочие мысли, унимаю дрожь. Ей не место под этим пристальным взглядом.

— Мне нет. Но вбил себе в голову, что может тягаться с серьёзными людьми.

— Это ведь парни Юдина избили Глеба? Но почему?

Не жду ответа на этот вопрос, лишь наблюдаю за реакцией. Демид если и меняется в лице, то ненадолго. Взгляд карих глаз прибивает к месту, уничтожает, размазывает.

— А вот это тебе лучше не знать.

— Не надо за меня решать, что мне лучше. Особенно когда свои цели преследуешь.

— Лика, — Демид снова сдерживается. — Каждый что-то преследует.

— Ты притащил меня сюда с какой-то целью, но ничего толком не объясняешь, и если это просто попытка потешить своё самолюбие, позлить Глеба, поставить свои условия, то идея это плохая. Занимайся своими отношениями и не лезь в наши.

«Которых толком и нет», — добавляю мысленно. И, видимо, уже не будет.

Я запинаюсь, тяжело дышу, поднимаюсь с места, вдруг понимая, что зря согласилась прийти. Прав Глеб — мой бывший муж хорошо меня знает, а вот я, по видимому, его нет. Демид тоже встает, подходит.

— Ты видела меня сегодня у своей подруги и всё равно отвечала мне, Лика, — безжалостно бьёт наотмашь правдой Бронский. К щекам теперь поступает жар, какого чёрта он со мной так? Делает шаг, приближаясь: — Поэтому выключи свои приёмы психологические. Они и ни к чему.

Нет, это слишком. Демид может сколько угодно задевать меня Глебом, но мои чувства — опасная территория.

— Передай моей подруге большой привет.

Резко разворачиваюсь и буквально бегу к выходу. Господи, на что я только рассчитывала?

Этот человек просто играет. И даже если знает что-то, всего не расскажет. Ему не это нужно, он с Глебом разбирается, но из-за меня ли — большой вопрос. А я просто бонус, ещё одна попытка Астахова задеть. Спас ли меня сегодня Бронский или всё подстроил, верно рассчитав последствия?

Он всё равно не расскажет.

Уже достигаю прихожей, когда чувствую, что Бронский прямо за спиной. Не успеваю даже вздохнуть, Демид хватает меня за локоть и, развернув спиной к стене, тут же нависает сверху, прижимая мои руки к стене.

— Прежде чем ты совершишь ошибку и сбежишь, выслушай: я не всё знаю, но примерно представляю, что может произойти, если Глеб не остановится. Амбиции — это хорошо, пусть занимается своими делами и не лезет к боссам. Мне на него плевать, кем он там себя возомнил. Но пусть подумает хотя бы о тебе.

Говорит он это мрачно, резко. Дышит часто.

Зачем он снова так близко?

Сердце, как загнанное в угол, то ускоряется, то замедляет ритм — последняя фраза Демида словно окатывает ледяной водой.

— Это ты мне так угрожаешь?

— Тебе напомнить, что сегодня произошло? — вспыхивает Бронский снова. — И если бы я не оказался у… — начинает и застывает.

— …у Оксаны, — заканчиваю фразу за него. — А точнее, если бы ты не провёл с ней ночь, возможно, бы мы сейчас не разговаривали, ты это хотел сказать? — называю вещи своими именами. Ловлю взгляд в упор, пробирающий до дрожи, но всё равно продолжаю: — Чёрт, я забыла её поблагодарить, — буквально выплевываю, чувствуя, как снова закипаю.

Я очень рада, что жива и здорова, но предпочла бы не видеть сегодня утром в квартире Оксаны Бронского.

Чувствую что-то жгучее, подступающее к глазам, и отчаянно сдерживаюсь, коротко вдыхая и выдыхая. Я так долго сохраняла маску, так держалась и сейчас нарушать свои правила не хочу. Пытаюсь вырваться, но Демид не отпускает, крепко прижимает, по-прежнему держит за запястье. Наклоняется к губам, а я перестаю дышать вовсе:

— Нет у меня ничего с Оксаной и не было, — пониженным тоном произносит мне прямо в губы, не успеваю толком осознать эти слова, как он тут же уничтожает меня следующей фразой. — Но это совершенно ничего не значит. Я будущее не знаю.

Намек, что между ними, в принципе, что-то ещё может быть, даже если не было, прибивает к стене. Теперь я и сама не могу сдвинуться с места. Это даже не эмоциональные качели, это воздушные ямы, внезапные, безжалостные, переворачивающие своей тряской самую крепкую выдержку.

— Меня это не интересует, — вру в ответ.

И тут же мысленно ухмыляюсь. А что он там делал? В душ зашел, вода дома закончилась?

— Я же передала привет, отпусти.

Он молчит, качает головой, запястье уже горит от прикосновения Демида, чертов пульс, прекрати же меня подводить!

Я не знаю, что бы произошло дальше, у меня из головы уже давно вылетело, что мы ждем ещё кое-кого. Но звонок в дверь заставляет нас вынырнуть из этого безумия.