Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века - Роберт Дарнтон

Эти описания свидетельствуют, что песни сочиняли не только в кругу интеллектуалов; и, независимо от происхождения, все они принадлежали к уличной культуре. Музыканты, рыскающие по бульварам, особенно женщины, называемые «vielleuses», потому что играли на колесных лирах («vielle»), часто объединялись с проститутками, продвигая их бизнес непристойными версиями популярных песен, или даже торговали собой в задних комнатах кафе[94]. Песни двигались вверх и вниз по социальной лестнице, невзирая на границы и появляясь в неожиданных местах. «Noëls» называли и рождественские песни, и политические сатиры, которые придворные любили сочинять к концу года и которые из Версаля просачивались на улицы и возвращалась обратно, обогащенные новыми строфами. Иногда одна из песен становилась таким хитом, что звучала повсюду в городе, подхватываемая людьми всех мыслимых профессий. «Le Béquille du Père Barnabas» (в некоторых версиях «Barnaba»), песня о бедном монахе-капуцине, испытывающем невероятные мучения оттого, что у него украли костыль, почему-то проникла в сердца всех парижан в 1737 году. В этом году она попала во все «chansonniers» и была приспособлена под любые актуальные темы, политические, трагические или непристойные[95].

«Le Pantins» – еще более популярная песня 1747 года была придумана для кукольного спектакля. Картонные марионетки – называемые «Пантен» и «Пантина», иногда с лицами известных людей – пользовались невероятным успехом; они танцевали, пока кукольник пел сатиры о министрах, издевался над Папой или высмеивал парламент[96].

Но свободное изменение песен и музыки может быть и проблемой: если одна мелодия использовалась для стольких разных целей, как можно выявить круг общих тем, связанных с ней? В некоторых случаях соотнесение очевидно: песни, высмеивающие «prévôt des marchands» (главного муниципального чиновника Парижа, который был излюбленной целью остряков), складывались на мелодию, известную как «Le Prévôt des marchands»[97]. Песня о ссылке парижского парламента в 1751 году подчеркивала свою мысль уже тем, что пелась на мотив «Cela ne durera pas longtemps» («Это не продлится долго»)[98]. Но такие случаи редки, а несовпадений множество. Одна мелодия иногда использовалась для передачи совсем разных мыслей, а одни и те же тексты могли петь на разные лады.

Бродячий музыкант выступает, пока его компаньонка продает безделушки и буклеты с балладами. Рисунок Луи Жозефа Вато, 1785 год. Palais des Beaux Art, Lille, France. Photo © RMN-Grand Palais / René-Gabriel Ojéda

Учитывая все эти сложности, возможно ли обнаружить цепь ассоциаций, связанных с мелодиями, звучавшими на улицах Парижа в то время, когда полиция выслеживала подозреваемых по «делу Четырнадцати»? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, какие мелодии были популярны в 1749 году и как они отображали последние события. Подробная информация об этом может быть найдена в приложениях к книге «Популярность мелодий» и «Электронное кабаре: парижские уличные песни, 1748–1750, спетые Элен Делаво, – тексты и примечания». Подготовившись таким образом, что мы можем сказать о реакции на две наиболее важные песни, замешанные в «деле Четырнадцати»?

Мелодия к стихотворению, приведшему к падению министра Морепа в апреле 1749 года, во многих «chansonniers» озаглавлена своей первой строкой «Réveillez-vous, belle endormie» («Проснись, спящая красавица»). Первое ее упоминание я обнаружил в «chansonnier» 1717 года с нотной записью музыки и такими словами[99]:

Рукописный песенник. Bibliothèque nationale de France, Département de Musique

Невозможно сказать, когда появилась эта мелодия. «Chansonnier» 1717 года утверждает, что песне сто лет, а то и больше[100], кроме того есть песня XVI века «Réveillez vous, coeurs endormis», возможно являющаяся ее прародительницей[101]. Хотя некоторые мелодии попадали на улицы Парижа из опознаваемых источников, например из оперы, фольклористы и музыковеды обычно считают бессмысленным искать оригинальную версию традиционной песни, потому что самые популярные из них постоянно перерабатывались до неузнаваемости. В случае с «Réveillez-vous, belle dormeuse» Патрис Куароль, ведущий исследователь в этой области, связывает ранние версии с историей о влюбленном, приходящем под окно к даме, на которой хочет жениться. Когда он будит ее, девушка отвечает, что отец решил отказать в браке и послать ее в монастырь. В отчаянии влюбленный заявляет, что отречется от мира и станет отшельником[102].