Noir - Борис Сапожников

Секретарша вышла из кабинета патрона меньше чем через минуту.

— Мсье Робишо ждёт вас, — пригласила она меня войти. — С нетерпением.

— Как это мило с его стороны, — буркнул себе под нос я, однако почти уверен, девушка услышала мои слова, и улыбка её стала немного менее наигранной.

Если не знать, кто перед тобой, то Сириля Робишо легко можно было спутать с бухгалтером. Одевался он всегда с показной скромностью, не носил при себе оружия, кажется, даже когда был детективом, как я. Внешностью Робишо обладал самой неприметной, что помогало ему в работе. Успехи, трудолюбие и железная хватка — девиз «Континенталя», и Робишо обладал всеми этими тремя качествами, что позволило ему подняться до патрона регионального представительства. Робишо люто ненавидел Михаэля Молота, ведь последнего ни разу не удалось поймать за руку на махинациях или шантаже клиентов, а меня держал, несмотря на просрочки в оплате взносов, только из-за дела в Отравилле. Разыграв эту «кровавую резню», как козырную карту, вынутую из рукава в нужный момент, Робишо и сумел добиться нынешнего положения, и потому, видимо, считал себя чем-то мне обязанным.

— Проходи, садись, — кивнул патрон вместо приветствия. — Выпить не предложу — рановато.

— А что, хочешь огорошить меня такой новостью, что на сухое горло она не пойдёт?

Собственно, вопросительных интонаций в моём голосе почти не было. Патрон не стал бы вызывать меня с утра пораньше, да ещё и позвонив лично, не будь новость срочной и, скорее всего, не самой приятной. Других я от него просто не ждал.

— Да, — честно сказал Робишо. Он вообще был человеком прямым и не лгал, наверное, даже своей жене. По агентству ходила шутка, что патрон отчитывается о каждой новой любовнице супруге. И я был склонен верить этой скабрёзности, потому что видел его жену на приёме в честь семидесятого дня основания агентства. Взгляд, которым она награждала Робишо, когда он не видел, говорил о неприкрытой ненависти. Я просто удивлён, как она ещё не придушила его своими руками. — Ты ведь знаешь о взрывах в казармах, участках и кафе. — Я кивнул, подтверждая очевидный факт: даже те, кто не читал газет, знали о них. — Вчера утром анархисты взорвали кафе «Мирамар», где сидел твой наниматель инспектор Дюран. А сегодня утром из надзорной коллегии пришло письмо о разрыве контракта с нашим агентством. Так что, похоже, ты снова остался с носом.

Несмотря на приглашение Робишо, я остался стоять: хотел поскорее покинуть его кабинет и теперь вынужден был опереться на спинку стула. Левой рукой провёл по лицу, ничуть не смущаясь присутствия патрона.

— Эй, эй, — поднялся тот из своего кресла и обошёл стол, подойдя ко мне. — С тобой всё хорошо?

— Ты говоришь мне, что анархисты взорвали моего взводного, а потом спрашиваешь, всё ли хорошо? Ты издеваешься, патрон?!

Я едва не сорвался на него, однако Робишо отнёсся с пониманием. Может, он и не был самым лучшим человеком Эрды, вот только я точно знаю, он воевал и сам отлично понимает, что такое терять друзей. Особенно после проклятой войны. Он без слов направился к буфету и вернулся с парой бокалов бренди.

— Пусть возьмут святые его душу, — негромко произнёс Робишо, и мы выпили. Я не стал уточнять, что Дюран втайне придерживался варварских верований своей родной земли.

Робишо убрал бокалы в шкаф и сел обратно за стол. Он явно хотел что-то сказать мне, но тут дверь открылась и мне пришлось посторониться, пропуская в кабинет патрона трёх жандармских офицеров. Те ворвались без приглашения, как, собственно, всегда и поступали господа из королевской жандармерии и контрразведчики. Я уж было подумал, что патрона поймали на горячем (ведь он, конечно, кое к каким махинациям имел отношение, в основном обеспечивая прикрытие), как-то совсем резко ворвались в его кабинет жандармы. Робишо, несмотря ни на что, сумел сохранить уверенную мину на лице. Хотя мне показалось, что он немного побледнел.

— Мсье Робишо, — подойдя прямо к его столу, хлопнул по нему ладонями старший офицер, — вы что же, собирались держать нас в приёмной? Команданта и двух лейтенантов королевской жандармерии!

— Не собирался, — ответил Робишо, — однако я ещё не закончил встречу, и уверен, ваше дело, хоть и не терпит отлагательств, достаточно секретно, чтобы вы сообщили мне его суть приватно.

— Я не терплю витиеватостей, мсье Робишо, да и ушлые газетчики через час раструбят о том, с чем я пришёл к вам. От них ничего не укроется. Теперь счёт идёт на часы!

— Тогда я вас предельно внимательно слушаю, мсье командант королевской жандармерии.

— Этим утром в своей постели был найден мёртвым астрийский военный атташе граф Хоттек. Для расследования привлекаются все кадры королевской полиции и жандармерии. А также было принято решение привлечь к этому делу и ваше агентство.

Всем своим видом невежливый командант королевской жандармерии, проигнорировавший явный намёк Робишо на то, что неплохо бы и представиться, показывал, что решение о привлечении частных специалистов он совершенно не одобряет.

Робишо посмотрел на меня, и я понял, кого он сейчас выберет в помощники в этом деле. Я сделал патрону страшные глаза и отчаянно замотал руками, однако тот остался непреклонен.

— Прошу, — указал он на меня команданту, — один из лучших моих сотрудников как раз в кабинете и может отправиться с вами прямо сейчас.

— Нет, нет, нет, — заявил я.

— Да, да и да! — резко осадил меня патрон. — Ты остался без дела и уж точно не откажешься поработать на корону. Мы все здесь хорошо знаем, что такое служба, не так ли?

Я скрипнул зубами и перешёл в наступление.

— Я имею право на расследование убийства Дюрана, как нанимателя, потому что его смерть может быть связана с расследованием, из-за которого он меня нанял.

Я подошёл к столу и встал рядом с командантом, опершись кулаками на стол.

— Никаких доказательств у тебя нет… — начал было Робишо, но я перебил его.

— Или так — или шли мне письменное предписание в контору, а я пошёл.

Я даже изобразил, что собираюсь уйти.

— Бесы с тобой! — остановил меня Робишо. — Будет тебе карт-бланш, несмотря на расторгнутый контракт. А теперь проваливай уже вместе с этими господами!

Жандармы стояли с каменными лицами, как будто стали свидетелями прилюдной ссоры супругов. Так же молча, не попрощавшись, они покинули кабинет.

— И не вздумай отказаться от своих слов, Робишо, — заявил я напоследок, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Проваливай! — рявкнул тот.

Выходит, дело не только в разорванном контракте. Похоже, на самого Робишо давят, иначе он бы так остро не реагировал на моё требование. Какое ему, собственно, дело до того, стану я расследовать гибель Дюрана или нет. Тем более что делать это я могу и в частном порядке, хотя с официальным разрешением от Робишо, получу доступ к фондам «Континенталя», предназначенным для таких случаев. Агентство всегда расследовало гибель своих сотрудников и заказчиков — дело в репутации, которой хозяева его всегда особенно гордились. Но здесь кто-то явно давил на Робишо, чтобы никто не взялся за расследование гибели Дюрана. А если и взялся, то исключительно в частном порядке. При таких расследованиях, в которых «Континенталь» как бы ни при чём, обстоятельства смерти сотрудников не становились причиной для тщательного следствия.