Пережить зиму в Стокгольме - Агнета Плейель

Когда весь дом спал, она выскользнула наружу. Они все спали в одной комнате, отец на спине, мать на боку, ее рука свешивалась с кровати, и виднелась темная голова на подушке, а сестра в люльке у окна. Стояло лето. Она спустилась по лестнице, ступеньки слегка скрипнули. На веранде пахло затхлостью от дедушкиных пробковых сидений и свернутых флагов. В саду было холодно. Птицы молчали. Между черными стволами вишен висел туман. Брезент над моторной лодкой был красиво усыпан каплями влаги. Краски еще не проснулись. Так выглядит мир, когда его никто не видит, когда он отдыхает от людских взглядов. Она пробралась туда незаконно, сквозь щелку и была невидима. Она села на бабушкину каменную горку и затаила дыхание. Лютики склонились к ее ногам. Она была в заколдованной стране, где царила тишина — ни звука, ни движения. Впоследствии она часто вспоминала этот волшебный миг, стремясь пережить его снова. Но это продолжалось недолго: закричала птица, солнечный луч прорезался из-за леса, и сказка исчезла. Она заметила, что на колене царапина, и почувствовала, что ей холодно и хочется есть.

ПОЭЗИЯ:

это проводник в мире слов, это язык, в который можно забраться и изнутри поймать THE RADIANCE, THE ESSENCE — излучение, сущность. Она записала это в файл, но забыла пометить, кто это сказал. Язык, ведущий нас к волшебным мгновениям, — они случаются, но человек о них забывает.

NEXT TIME. В следующий раз

Он обхватил ладонями чашку кофе, как будто вытягивал из нее тепло. Воскресное декабрьское утро — белесое небо за окном, он сидит у стола на кухне в ее халате, который ему не идет. Очень светлый, почти прозрачный взгляд. Эмм — уставший и небритый. В последнее время он работал без передышки в своей холодной комнатке в Вазастане. Ему не терпелось поскорее закончить. Под глазами лежали темные круги. Несколько ночей он не мог заснуть, новый сосед включал отвратительную музыку. I WOULDN’T HAVE ENDURED THE WINTER IN STOCKHOLM IF IT HADN’T BEEN FOR YOU, — сказал он. (Я БЫ НЕ ВЫНЕС ЗИМЫ В СТОКГОЛЬМЕ, ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ.) Его взгляд блуждал по белесому небу. Она спросила, что случилось. Он ответил, очень спокойно и не отводя глаз от неверного сероватого света на улице, что ночью почувствовал небывалое опустошение, до глубины сознания. Раньше он никогда ничего подобного не испытывал. И сейчас во всем теле чувствовалось оцепенение, поразительный покой. Далеко внизу проехал поезд, они услышали перестук колес на стыках рельс. Его слова ее тронули, она была ему благодарна. Она наблюдала за самолетом над движущимися облаками. Если он хочет, сказала она, он может оставшиеся дни пожить у нее. Эмм перевел на нее взгляд. Мягкий, как песочек, светлый, как рассыпчатый серозем. Улыбнулся: NEXT TIME, в следующий раз. Она налила кофе с молоком — сначала ему, потом себе.

WILL THERE BE A NEXT TIME? А будет ли следующий раз?

Он скоро вернется в Стокгольм, в феврале или в марте. Если то, что он написал, решат напечатать, издательство оплатит билеты на самолет.

YOU AND ME WILL ALWAYS MEET. Мы с тобой обязательно встретимся,

— сказал Эмм.

КРАСНЫЙ АВТОБУС

Так и не одевшись, в накинутом халате, она наблюдала в окно, как он идет к автобусной остановке. По улице мела редкая поземка. Она прислонилась к стеклу. Эмм, без шапки, в длинном пальто, стоял с немного рассеянным видом на остановке. Он не смотрел наверх, не искал взглядом ее окно. Да он бы и не нашел — она жила так высоко, почти на небе, а окон так много. Он даже не заметил, что из-за поворота выехал красный автобус. Она любила его, это правда: в одной из своих жизней она его любила. С облачками снега из-под колес подъехал автобус. Скоро его не будет в Стокгольме. Она смотрела, как он рассеянно поднял голову, услышав шум мотора. Автобус остановился перед ним, открылась передняя дверь. Он вошел, единственный пассажир, дверь закрылась, и теперь его не было видно. Автобус исчез за горкой. Тонкие вихри снега по-прежнему неустанно носились по дороге, белые, летящие, прозрачные. За замерзшими деревьями в парке виднелись серые кварталы Хурнсгатан, за ними прямая — башня церкви Хёгалидсщирка, а на северо-востоке тянулось в небо здание городской ратуши.

СТО ДНЕЙ,

— так она назвала файл, который начала писать в октябре. Это помогало, когда не получалось заглушить себя чем-то другим, когда хотелось отдохнуть от непрерывного беспокойства. Когда пройдет сто дней с того момента, когда она видела Якоба последний раз, занималась с ним любовью, боль, сверлящая душу, точно бормашина, должна немного утихнуть, — так ей думалось в октябре. И вот она уже пишет о другом мужчине. Нежданный, незаслуженный подарок судьбы. Прежде чем выключить компьютер, она подсчитала, сколько дней уже прошло: четырнадцать в октябре, тридцать в ноябре, восемнадцать в декабре. Из ста дней прошло шестьдесят два. Осталось еще тридцать восемь. Их надо тоже пережить. Она вышла из квартиры на лестницу.

СОСЕД

На лестнице она услышала, как он кричит. Когда она позвонила, крики стали громче. Но никто не открывал. В конце концов ей удалось — был уже поздний вечер — найти человека из жилищной конторы, который открыл дверь. Восьмидесятилетний сосед, тот, что похож на старого слона, упал в туалете, и его ноги застряли по обе стороны унитаза. Лысая голова оказалась прижата к трубе под раковиной. Управляющий переступил через большое тело. Они попытались его поднять с двух сторон, но он застрял на удивление крепко. Фарс оказался несмешным. Она позвонила в полицию. Четверо внушительных полицейских, из них три женщины, появились моментально. Но и им не удалось вытащить мужчину, которому, похоже, нравилось внимание. Однако ему вовсе не хотелось проводить ночь в столь жалком положении, и он бранил их за нерасторопность. Шесть человек в его квартире, и никто ничем не может помочь. В жизни встречаются проблемы, которые не имеют решения. Это, казалось, одна из них. Пока они обсуждали разные варианты, например найти кого-то, кто сможет разобрать всю канализационную систему, одна из молодых крупных женщин взялась за дело. Потихоньку раскачивая ее туда-сюда, она сгибала одну застрявшую ногу. Это заняло довольно много времени, и все это время мужчина бурно протестовал. Но ее метод оказался удачным. Ей удалось высвободить одну ногу, а затем и вторую. Вместе с коллегой они медленно вытащили его из туалета. Перед тем как скрыться на носилках в лифте, он триумфально поднял руку в знак прощания.

РЕБЕНОК

Она позвонила своему ребенку, дочке, которая несколько лет назад стала жить отдельно и с тех пор редко давала о себе знать. Спросила, не хочет ли дочь отметить Рождество у нее. К сожалению, я не могу, сказала дочь несколько напряженно. Она уже обещала отцу прийти к нему и его жене со своим другом. Что-нибудь еще от меня надо? — спросила дочь. «Ты мне нужна», — услышала она собственный голос. Она и сама не ожидала, что это вырвется. В трубке молчали. Она заметила, что сердце сильно бьется. Ты мне нужен — говорила ли она это раньше кому-нибудь хоть раз? Я могу приехать сейчас, сказала дочь, уже более естественным голосом. Тогда она ответила, что это, в общем-то, не так срочно, а потом не могла понять, почему она немедленно не сказала «приезжай».