В поисках праздника - Виталий Капустянский

Неужели золотое руно счастья, дарующее вечный праздник, так и не будет нами найдено? Я не хочу в это верить и не позволю аргонавтам упасть духом».

– Виктор, это ты, каким ветром тебя занесло сюда?

– Дмитрий, здравствуй, а я тебя не узнал. Ты знаешь, я решил собственными глазами увидеть нашумевший лагерь «МЭИ».

– Не ожидал тебя здесь увидеть, обычно ты сплавляешься по рекам в одиночку или дуэтом, а тут в такой компании.

– Ну, это, можно сказать, пинок судьбы, чтобы долго не засиживался в средней полосе, – улыбаясь, ответил я.

– Я так понимаю, у вас уже была где-то стоянка?

– Да, мы жертвы пятнистых.

– А, вот в чем дело, тогда желаю удачи на новом месте.

– Спасибо, еще увидимся.

Вернувшись на необжитую площадку горы, которая находилась на верхней ступени, я с нескрываемой горечью смотрел на обломки бывшей империи. Лишь царский повар Жениил пребывал в бодром состоянии духа, он быстро умылся водой из канистры и, словно жонглер, стал выбрасывать из рюкзака котелки, миски и кружки. Два котелка один за другим полетели в изумленного Геракла, миски поспешно ловили младший брат Сизифа и Олег, а кружки одну за другой ловил смеющийся Семеныч, устанавливая их на сухом бревне.

– Хватит лежать, лежебоки, пора готовить ужин, или вы надеетесь, что к вам с неба спустятся щедрые дары богов, – запрыгнув на сухое бревно, Женя развел руки в стороны и, коверкая свой голос, продолжил: – Дети мои, скитальцы гор, примите эти скромные дары, ниспосланные вам с неба, красную рыбу, усыпанную черной икрой и украшенную веточками зеленого укропа, салат из кальмаров, перемешанных с красной икрои и с маслинами, жареные грибы с кольцами репчатого лука…

– Пора его самого зажарить, – весело закричал я, указывая вытянутой рукой на Женю.

Отважная четверка аргонавтов кинулась на провокатора Жениила и взметнула его вверх ногами.

– Ах ты, искуситель голодных душ, – радостно кричал Олег.

– На плаху его! – кричал младший брат Сизифа.

Голова Жени вмиг оказалась над бревном, словно его действительно хотели казнить. На мгновенье я увидел себя в сияющих латах, а мои преданные аргонавты склонили голову коварному врагу, и сам Геракл, обнажив короткий меч, ждал моего приказа.

– Я достану вам продукты, – кричал, задыхаясь, Женя.

– Поставьте его на ноги, я прощаю его, – скомандовал я.

Аргонавты, смеясь, опустили Жениила на бревно, он сразу сложил руки на груди и закрыл глаза.

– Проклятые варвары, – простонал Женя.

У всех на плечах лежала тяжесть альпийского перехода, словно мы сегодня приехали в Алушту, но юмор Жени разрядил обстановку. Новизна ландшафта и близость того, ради чего мы приехали в южные края, сумели шевельнуть струны моей восприимчивой души. И, повинуясь извлеченным из меня звукам, я достал из рюкзака драгоценный квадратик памяти с полукруглым стеклянным глазом.

– Я хочу сделать снимок на фоне дальних гор, – указывая рукой направление, сказал я.

Усталые аргонавты утвердились на неровном месте и как-то естественно сравнялись телосложением и ростом. Женя стоял ко мне лицом, прижав к животу белокурую канистру, Саша стоял в профиль с сигаретой в губах, в руках он держал свою верную спутницу, подзорную трубу и, даже позируя мне, он разглядывал дальние цепи гор. Олег, усмехаясь, согнул руку в локте, демонстрируя интеллигентский бицепс, Володя откинул плечи назад, выпячивая грудь, он стоял выше всех и поэтому выглядел крупнее, словно могучий атлет. За спинами изнуренных аргонавтов покачивались молодые сосновые кисти, а выше голов в голубой дали, словно магический знак, повисла математическая бесконечность, созданная пятью вершинами гор, и тут я вспомнил об электронных часах, которые тоже показывали мне бесконечность, но я снова не увидел в этом ничего значительного. Полоска южного света поглотила нас в вечность черно-белой памяти, молодыми и беспечными. Женя предложил сходить за водой, и я с радостью принял его предложение, потому что после альпийского перехода чувствовал себя просоленным алуштинским огурцом. Спускаясь с горы, наши загорелые плечи и пыльные колени истерически дергались, и, балансируя пустыми канистрами, мы, словно горнолыжники, притормаживали, разворачиваясь боком. Разогнавшись, мы по инерции проскакали несколько ступенек «пьяной лестницы», свернув вправо на ровную дорожку, мы уверенно зашагали мимо домиков-полубочек, торцы которых, словно телевизионные экраны, показывали мне то женские, то мужские фигуры, совершающие незаконченные движения, как в видеоклипе. В самом последнем экране я увидел красивую молодую нимфу, на ней были только одни шорты, мягкими движеньями она заплетала ленту в длинные волосы, пребывая в сладкой задумчивости. Неожиданно стройная девушка повернулась ко мне лицом, ее круглая грудь весомо качнулась, но я уверенно продолжал шагать на месте, улыбнувшись, она опустила глаза и, повернувшись спиной, стянула волосы в пышный хвост, зафиксировав его лентой. Одетые в шорты и полукеды, мы спустились на раскаленные резиновые теннисные корты, наши взмыленные спины молили о пощаде, взывая к водяным богам. Водопроводный кран, как кобра, завис над черной резиной, я осторожно покрутил пропеллер, и холодный яд с шумом заструился в наши канистры. Наполнив сосуды с водой, я пропустил Женю к очистительной влаге, он с удовольствием вымыл жаркое лицо и, брызнув себе на грудь, распрямившись в спине, разгладил кучерявые волосы. Когда я коснулся воды, то забыл обо всем на свете, словно мне пришлось перейти пустыню. Я жадно обливал свое красноватое лицо, плескал воду на темные плечи и долго с наслаждением плескал воду на грудь, испытывая сказочное облегчение, словно соленая корка спадала с ожившей и обретающей гибкость загорелой кожи. Обливая бедра, я увидел стройную незнакомку, которая повернула гибкое тело, увенчанное спелыми южными плодами, в мою сторону. Она вышла из домика и, встряхнув покрывало, повесила его на веревку, ее прекрасное тело скрывала синяя футболка с черной каймой, словно короткое платье, оно едва закрывала шорты. Девушка медленно поправляла покрывало и с легкой улыбкой наблюдала мою водную процедуру. Закрыв кран, я расправил плечи и мокрыми руками пригладил волосы, незнакомка плавно повернулась на стройных и босых ногах и исчезла в тени домика. Поднявшись по лестнице с канистрами в руках, я осторожно заглянул в окно, девушка лежала на кровати и ела яблоко. Поставив одну канистру на ступеньку, я, картинно улыбнувшись, помахал ей пальчиками, девушка ответила мне тем же, и на этом мы расстались. Радиоузел «МЭИ» ни на секунду не умолкал, постоянно звучали песни, заказанные студентами, или сообщалась информация местного значения.

Дежурных по столовой вызывали на рабочие места, оперотряд вызывали на спортивную площадку, а садовнику грозно приказывали, немедленно смотать свой длинный шланг. Вся эта белиберда разносилась по морскому побережью и окружающим студенческий лагерь древним горам. Тяжело поднимаясь по неосвоенной горе, я со щемящей ностальгией вспоминал тихую «воронью слободку», где я возлежал на диктаторском ложе и предавался мечтаньям. Где моей мыслью завладевал Сократ, где я устраивал чайную церемонию, а также театр для самого себя, но где все это, где мы уподобились жалким алуштинским дикарям, питающимися сомнительными подачками лагеря «МЭИ». В тяжелых думах я поднимался по горной дороге, безжалостное солнце жгло мою натруженную спину, руки мои сильно сжимали ручки канистр, и я мысленно прощался с диктаторской властью. Мне хотелось только одного – найти тихое пристанище, где бы успокоились и улеглись мои страсти, подобно праху в погребальной урне. Да, эта мысль особенно понравилась мне, она звучала, как погребальная речь на пышных похоронах воинственного диктатора. Подняв гордо голову, я с обреченным видом поднимался все выше и выше, словно на самой вершине меня ждала глубокая бездна. И вдруг мой жадный глаз увидел загорелые стройные ноги и прекрасный силуэт, остальная часть тела низко наклонилась к земле, и было видно, что молодые загорелые руки что-то тщательно перебирают. Эту восхитительную картину обрамляли по бокам еще две пары стройных ног. Если бы я был художником, то написал бы такую картину: красавица Венера грациозно склонилась над чистым родником в окружении двух подружек. Одна девушка придерживает длинные волосы Венеры и наблюдает, как ее губы ласкает прозрачный фонтанчик. Другая девушка придерживает тонкое платье Венеры и поддерживает ее за гибкую талию. Но, увы, я не был художником, и моя окрыленная душа вновь рождала новые фантазии в моем разгоряченном на солнце мозгу. Как воробушек, я взлетел на нашу стоянку и, выдохнув свои страсти, опустил на сухую землю хлюпающие канистры. В предвкушении вечера я думал о скором визите к девушкам, представляя себя послом мира в богатом золотом тюрбане. Подняв с земли сухую ветку с листьями, я улегся на бывшее диктаторское ложе. Обмахивая веткой разгоряченное лицо, я продолжал плыть в своих сказочных мечтаньях. Смех Олега нарушил мои сладкие мечты, перевернувшись на живот, я посмотрел вниз на очередную веселую сцену. Андрей, одетый в красные кальсоны и рубашку, неподвижно лежал на овчинном тулупчике, уткнувшись капитанским лицом в бурый мех. Враждебное солнце сожгло крылья нашего Икара до самых лопаток, а крепкий сон сомкнул опаленные веки воинственному аргонавту, измученному тяжелым переходом.